В комнате полумрак. Девушка закончила приводить свои волосы в порядок и обернулась.
— Ворк, нам надо помочь Хвату.
Я сделал глубокий вдох и на выдохе поднялся.
— Это не просто.
— Очень прошу, помоги ему, — с глубоким чувством произнесла моя возлюбленная. — Я спать не смогу от беспокойства. Наши же выпрут их из Королевства и всё.
— Что, в общем-то, правильно, — выговорил я и потёр лицо.
— Для них, но не для нас, Ворк. Мы-то всё знаем. Нельзя же оставить эту беду на их плечах.
— Нельзя, — кивнул я и нашёл её глаза. Улыбнулся. — Завтра пойду вместе с ними в Сенистр и наведу порядок.
— Ой! — прикрыла она рот рукой. — Ворк!..
— Не бойся, — ответил я и поднявшись, подошёл обнять. — Ну чего они могут? Я в доспехе, с Мечом Ужаса. Пусть по домам сидят и носа не высовывают — целее будут. Схожу к его дядьке, суну кулак под нос и всё.
Глажу по голове, а в её глазах утихло волнение. Ушла напряжённость в теле, девушка прижалась и облегчённо говорит:
— Спасибо. Но будь осторожней, прошу.
— Обещаю.
Она приподняла голову и теперь уже сама перехватила взгляд. Я заметил знакомый томный багровый отсвет её страстной натуры, от которого бросает в смущение, а тело тут же отзывается.
— Хочу проверить твою готовность к испытаниям, герой, — жарким шёпотом проговорила она, едва шевеля желанными и опасно близкими губами.
Я не стал поднимать шум и говорить, что пойду в Сенистр. Старым добрым отрядом, — Гвальт, Бун и я, — вышли из крепости, ведя с собой сорванцов. Друзья, конечно, удивились моему полному доспеху, ибо сами только кольчуги одели, да шлемы в руках, но я сослался на тоску по дозорам.
Гвальту я уже два раза пересказывал поход к эльфам, но у него всегда есть вопросы и поэтому нынешний путь тоже сопровождается разговорами о недавнем. Мелкие навострили уши и собирают ямы с кочками, забывая смотреть под ноги.
— А кто такой Ор? — спросил Хват, после очередного нашего восхваления.
Мы переглянулись с гномами и меня осенило — люди-то ведь и не знают про истинных Богов.
— Великий Бог, один из создателей Тверди, — ответил я.
— Это как?
— А у вас что говорят про создание мира?
— Особо ничего, но я подслушивал разговоры и знаю, что Вороний Глаз, вроде бы, это… ну, создал мир.
Ко мне на лицо пришла кривая улыбка. Всё ясно — жрецы свою ложь распространяют.
— Это не правда! — выпалил Гвальт. — Великий Лу и Великий Ор преобразовали мир Тверди, после того, как он был сотворён в первичном виде Первозданным Огнём.
— Да, Гвальт говорит правду, — подхватил я, — Боги жили и созидали. Творили всё, что ты видишь, кроме самых основ. И нас гномов, и эльфов тоже они сотворили.
— А нас? — живо поинтересовался Хват, почти в один голос с Семёном.
— А с вами немного иначе. Вороний Глаз возник тогда, когда ком не получившихся вещей… того, что творили, а на выходе получалось плохо, — пояснил я, видя непонимание на лицах. — Это складировалось в одну кучу — в ком. Однажды он стал таким большим, что уже мешал. Боги решили избавиться от него и бросили в небо. По задумке, Первозданный Огонь должен был сжечь его. Но внутри кома всё забродило, завертелось. Родился тогда разум Тёмного Ока и осталось оно на небе. Боги не придали этому значения случившемуся, а когда создавали эльфов, Вороний Глаз вмешался. Часть эльфов стала людьми. От него у вас беды, склоки, междоусобица и прочее.
Парни пораскрывали рты. Такого им явно не рассказывали. Я только с грустью улыбнулся и путь продолжился в молчании.
— А что делать теперь? — спустя время, с растерянностью спросил Хват.
— Да пытались уже и не раз, — отозвался я. — Эльфы почти тысячу лет старались вытравить из вас эту гадость, да куда там. Велика мощь Ока.
— А что потом было?
— Раскол. Затеяв смуту, люди откололись и принялись жить своим укладом, заселяя Твердь. А эльфы ушли. Им тяжелее всего было.
Услышанное ребят явно расстроило. Гвальт бросает хмурые взгляды на них, а вот мне захотелось поддержать:
— Важно помнить, что помимо плохой части, есть и хорошая. Вы ведь больше чем на половину эльфы. Поэтому не надо думать, что за вас что-то решено. В любой ситуации, перед любым шагом к пропасти, каждый человек решает делать его или нет. Вот и вы всегда думайте, прежде чем соблазну поддаваться.
Ребята дружно закивали, но я не сильно обрадовался. Самое большее чего могу добиться — это посадить в них семена правды и, возможно, когда-нибудь они взойдут. В остальное время, квасясь среди людей и попадая под их воспитание, парни вскоре позабудут нынешние откровения.
И хорошо, что забудут. Конечно, я, как и любой гном или эльф, хочу видеть среди людей нам подобных по мировоззрению. Но если взять этих двух сорванцов, радостно топающих под просвечиваемыми солнцем кронами и болтающих так же беззаботно, как и птицы вокруг, то жизнь для них станет кошмаром, возьмись я за воспитание. Не в самом процессе, а когда вернуться к своим. Что за жизнь, когда всё творящееся кругом ранит сердце и пытает душу?
Мы напились из памятного ручья, где имеется удобный для отдыха ствол поваленного дерева, а потом двинулись к дозорным позициям, оказавшись рядом с коими быстрее, чем мне бы хотелось.