Меч полководца - [4]

Со времени восстания прошло больше тридцати лет. В Верный их привезли юнцами, а теперь они уже старики. Все эти годы надо было как-то жить. И вот у Сенчиковского — аптека, а остальные — кто служит в канцелярии губернатора, кто приказчик в частной конторе.

Но когда друзья встречаются у Сенчиковского — им снова всем по двадцать лет, они снова скачут тайными гонцами через всю Польшу, снова сражаются за свободу.

— Ах, если бы во главе наших отрядов встал Ярослав! Тогда бы…

Все жарче становится разговор. Кто-то откидывает крышку пианино. Услышав мелодию давней, но незабытой песни, все встают и начинают петь — сначала почти шепотом, а потом все громче, громче…

— Помни, Сигизмунд! — говорит сыну Сенчиковский.

Колька-Сигизмунд кивает головой. Михаил сидит рядом с ним. Гости Сенчиковского к нему привыкли, а он уже отлично понимает польскую речь.

Когда гости уходят, старый провизор тоскливо обводит глазами комнату. Праздник кончился — снова надо идти взбалтывать микстуры, развешивать порошки… И тут Сенчиковский ловит настойчивый взгляд Михаила.

— Ты о чем-то хотел меня спросить?

— Да. О Ярославе… Кто это?

— О, Ярослав!

Сенчиковский просто счастлив, что может снова говорить о Ярославе Домбровском. Если бы Михаил мог представить себе, что это был за человек! Блестящий, офицер, получил на Кавказе орден за храбрость. Да, да, на Кавказе. Ярослав был офицером русской армии. Окончил одним из лучших Академию генерального штаба. Вот кто должен был бы командовать польскими повстанцами. Но незадолго до восстания Домбровского арестовали, посадили в крепость. Потом его должны были судить вместе со всеми, но ему удалось бежать. Ярослав поселился в Париже, а там…

Хрипло бьют стоячие часы, узорчатая стрелка уперлась в цифру «два» на медном циферблате. Старый провизор рассказывает Михаилу о Парижской коммуне. Ярослав Домбровский был генералом коммуны, ее главнокомандующим… Парижане ему сначала не доверяли — зачем поляку сражаться за свободу Франции? Но свобода есть только одна — для всех людей. Ярослав погиб на баррикадах коммуны…

Флегматичный Колька-Сигизмунд уже давно спит, свернувшись в кресле. Михаил расталкивает его, тащит в постель. Он слышит, как в кабинете Сенчиковского звенят склянки — провизор ищет в шкафчике сердечные капли. Без них он сегодня не уснет. Михаилу жаль старика. За год борьбы — десятки лет тусклого прозябания в ссылке… Но разве нельзя было бежать из Верного? Ярослав бежал бы отсюда обязательно, непременно! Ярослав… Русский офицер. Гене рал коммуны. Бывает же такая удивительная судьба!

Другой мир, другие интересы, другие увлечения встречали Михаила в доме одноклассника Эраста Пояркова. Отец Эраста Федор Владимирович Поярков — известный ученый, этнограф, путешественник — основал в Верном отделение Русского географического общества. У Поярковых с величайшим уважением произносили имя вице-председателя общества — знаменитого путешественника Семенова, восхищались подвигом исследователей Азии Пржевальского, Козлова. Здесь останавливались проездом географы и естественники, здесь собирались местные любители археологии.

Каждое лето Федор Владимирович уезжал в экспедиции. Он привозил из своих странствий древнюю утварь, украшения, изъеденное ржавчиной оружие. Эраст и Михаил помогали Федору Владимировичу упаковывать его находки и отправлять в Петербург, в географическое общество. Иногда Поярков брал мальчиков с собой на раскопки. Ему был очень по душе горячий интерес Михаила к истории. Эраст — тот больше тянулся к естественным наукам, к физике, математике. Если они выезжали втроем в степь, то уже заранее можно было сказать, что Эраст со своим неизменным сачком, со своими банками и морилками отправится ловить насекомых, змей, ящериц, а доктор Поярков и Михаил поднимутся на курган, и Федор Владимирович будет рассказывать внимательнейшему из слушателей, что за племена кочевали когда-то по этой степи, какие сторожевые посты стояли вот здесь, на курганах, как они сигналили кострами, завидев врагов… А какие только полчища тут не проходили — Чингисхан, Тимур…

В доме Поярковых была отличная библиотека. Михаил по нескольку раз перечитывал классические биографии великих полководцев. Ему правилась мудрая неторопливость повествования Квинта Курция Руфа — «История Александра Македонского». У Александра Македонского было отлично обученное войско, его пехота имела прочный строй — фалангу… Александр дошел до города Маракеиды… Маракенды? Это же нынешний Самарканд. А Бактры? Там сейчас стоит Бухара… Вот бы где побывать!

…Михаил закрыл книгу. В ушах еще звон мечей, скрип боевых колесниц. А на террасе поярковского дома тишина. За дощатым столом Эраст препарирует очередную ящерицу.

— Эраст! Послушай!

Но Эраст только молча затряс головой — не мешай. Куда пойти теперь Михаилу? Может, к Косте Сукон-кипу?

У Кости собирались самые отчаянные гимназисты. Его отец — отставной солдат — держал небольшую лавочку. Он любил рассказывать, как били турок, как шли пешим порядком через чертову пустыню и как генерал Перовский приказал живьем закопать в песок солдата, который сказал, что нет сил дальше идти… Пока в лавочке немногие посетители слушали рассказы бывалого солдата, в летней кухне заседал «военный совет». Гимназисты готовились провести очередную вылазку, поменять местами городские вывески.