Меч и его Король - [32]

Как и Вробург, Шинуаз стоял на скале, однако ее гранит был спрятан в пышной зелени одичавших садов. Подкопы казались почти невозможными и были на самом деле невозможны практически абсолютно — пока мы не изобретем или не получим от рутенцев кой-чего покрепче пороха.

Но самым удивительным был сам замок. Не венец с зубцами и башнями — но пирамидальная гора, всем своим сложением указующая на своего главного архитектора и создателя. Ярусы, круто сужающиеся кверху. Химеры и чудища, не столь ужасные, сколько загадочные, что обступили кольцом каждую ступень. Черепичные крыши с загнутыми кверху концами — чешуи сказочного зверя, во много раз большего, чем те, что выглядывали из его складок. Блестящая башенка на самом верху, дань той боязни, которую питали местные насельники к рутенским летунам. Ибо верх покрывала черепица особо прочных и скользких сортов, оживленная тем же способом, что и плоть моей Белуши, моего побратима Бьярни фон Торригаля и его родителей. Живой кровью хозяев.

А внутри каменных стен были хрупкие с виду перегородки, составляющие целый лабиринт. Остроумно придуманные ловушки. Винтовые лестницы, закрученные так, чтобы защитники могли держать оружие в правой, а нападающие были вынуждены пользоваться одной левой. Поющие соловьем полы и комнаты, расположенные на разном уровне. Подъемники, что приводились в движение одним движением рычага, соединенного с целой системой шестерен и зубчатых валов.

Словом, это было самое совершенное из того, что могла предложить Вертдому гильдия зодчих-фортификаторов, осененных особым расположением Всевышнего. И в то же время чудо изысканности и простоты.

Ибо если тот же Вробург был неколебимым мужем, то Шинуаз — истинной женщиной, ее так нередко и называли — крепость, цитадель, «она». Гнётся, но не ломается, пошатнётся — однако устоит.

Нашу благородную пленницу решено было поселить не в самой верхней каморке, защищенной броневыми пластинами, но в самом центре башни. И периодически менять расположение ее покоев. Снаружи ее охраняли люди Фрейра, куда более опытные, чем он сам. Внутри — потомственная нянюшка, отлитая из живой стали, и элитный отряд ба-нэсхин, чья плоть состояла из воды куда больше, чем на девяносто научных процентов. А что такое вода — это все мы знали со слов Эстрельи.

Также я своей волей запретил девочке выходить за пределы крепостных стен, тем более ходить по окраине рва. Хватит с нее так называемых зимних садов, расположенных на нескольких этажах. Тучная земля в огромных кадках и плоских емкостях, приток свежего воздуха через колодцы, закрытые частой решеткой, а внутри сменяются цветы и плоды, разноцветные листья и пахучие травы, струится дождь и падает снег — но и снег не рождает ощущения смерти, и дождь — тлена. Вечный праздник природы.

Я попрощался и уехал. И всю дорогу меня грызла мысль: как добиться абсолютной надежности и безопасности моей дочки? Кто упасет самих пастухов?

Знать бы извилистые пути и непростую цель тех, кто щадя — не щадил, возводя явный поклеп — игнорировал лежащее на поверхности.

Размышление третье

Сказала Стелламарис юному королевичу Кьярту:

— Помнишь, на чём мы бросили наших героев? Получили они золотую эльфийскую чашу, отделяющую правду от вранья. Первый волшебный предмет, как полагается в легендах.

Ну, в открытом море и среди своих, что и так без затей друг другу доверяют, не думаю, чтобы она была нужна — эта много раз битая и склеенная посудина. А вот пресная вода, которую они набрали на Острове Песка, зацвела и прогоркла. Видно, не была она волшебной, в отличие от вина сидов.

И тогда прямо перед ними встал еще один остров. Был он зелен, как лучший бархат, прохладен и тенист, будто оборотная сторона неба. А в самой чаще кустов и деревьев протекал чистейший источник из пяти струй. Голые ветви отражались в нем одетыми пышной листвой, цветущие — отягощенными лучшими земными плодами; и журчание его вод было прекраснее и гармоничнее любой земной музыки. На берегу ручья сидела его хозяйка, светлокосая и светлоокая, в золотом платье и лазурном плаще.

— Это Источник Творчества, — сказала она странникам, и голос ее прозвучал слаще пения воды. — У того, кто выкупается во всех пяти ручьях и изопьёт из них, откроются все пять чувств, коими наделил нас Творец, и снизойдет на него та истина о дольнем мире, что от прочих наглухо запечатана, и овладеет он пятью славнейшими в мире ремеслами.

А так как до сего юноши нарочно произнесли над чашей три пустяковых лжи, легко могли они понять, что произнесла дева тройную правду об источнике. Тотчас выкупались они в чудесной воде и испили из нее по пять глотков каждый.

Не знаю, что получили в дар прочие странники, но про Брана говорят, что стал он лучшим в обеих наших землях мореходом и кузнецом, арфистом и слагателем песен. Дар же предсказаний, который он получил, опирался на все четыре этих драгоценных умения, ибо доступны взору его стали вода и суша, ветер и огонь, и все эти стихии он умел заточить в слове.

Затем расстались моряки с Хозяйкой Ручья без сожалений и вздохов. И, я так думаю, обыкновенной воды им уже вовек не хотелось…