Майкл Шейн и белокурая сирена - [30]

— Хорошо, а я-то тут при чем?

Симз достал из конверта сложенные вчетверо листы плотной бумаги.

— Надеюсь, тебя это заинтересует. Я следил за моей малюткой. Неблагодарная, конечно, работенка, но нужда заставит… Сфотографировать ее в постели со старикашкой мне так и не удалось — ну и Бог с ними! Зато теперь моя благоверная посещает некий номер в отеле «Сент-Олбенз» в Палм-бич… — Он разложил на столе бумаги. — А номер снят на имя твоего обожаемого жениха Фрэнсиса Ксавье Шэнана — так-то!

— Фрэнка?!

— Можешь не сомневаться! Я сперва тоже не поверил. Так вот, их засекли по меньшей мере три раза, когда они порознь входили в этот номер в самое что ни на есть пикантное время суток. Я вот этими глазами видел… — Для пущей убедительности он коснулся пальцами век. — Фрэнк — мужчина еще хоть куда, а Китти, сама понимаешь, лакомый кусочек. Кое-кто может подумать, что секс тут ни при чем, что она оказывает ему неоценимую помощь в его юридической практике, но мы-то с тобой взрослые люди…

— Чушь!

— Так и знал, что ты это скажешь. Потому и принес сюда нотариально заверенные свидетельства. — Он полистал бумаги и начал читать подписи: — Роберт Трухоф, телефонист. Эмори Седж, ночной директор. Елена Чер… тьфу, черт, не выговоришь… Чер-не-вич, горничная. Все трое под присягой заявили об имевших место свиданиях в упомянутые даты или числа… извини, я не силен в юридической лексике. — Он положил перед Барбарой лист и постучал по нему ногтем. — Один раз свидание длилось всю ночь, во всяком случае до тех пор, пока горничная не сменилась. Вот, читай, здесь все черным по белому. Но ты, радость моя, наверняка увидишь в этом не то, что я. Ты увидишь слова и факты, которые за ними стоят, а я — доллары.

Шейн на своем посту вытащил блокнот, чтобы сделать кое-какие записи.

Барбара вырвала у Хэнка листы и швырнула их ему в лицо. Сгиб одного угодил бородачу прямо в глаз.

— Забери свои бумажки, мерзавец!

— Мерзавец? — переспросил тот, запихивая листы обратно в конверт. — А если мне не дали возможности стать другим — ты об этом подумала?

Барбара неожиданно расхохоталась, и вскоре смех перешел в рыдания.

— Ну не надо, милая! — Симз выглядел смущенным. — Черт, я не предполагал, что ты примешь это так близко к сердцу. По-моему, лучше горькая правда, чем блаженное неведение. И чего уж так расстраиваться? Он всегда был бабником и останется им, пока силенок хватит.

— Довольно! Вон отсюда!

— Сию минуту. Но ты пойми, сокровище мое, я же тебе добра желаю. Ну разве такой муж тебе нужен? А если хочешь поплакать на чьей-нибудь волосатой груди, то вот она, в твоем распоряжении.

Она запустила в него чашкой с недопитым кофе.

— Не отталкивай меня! — выкрикнул он. — Я все же лучше, чем ничего!

Барбара набросилась на него с кулаками. Хэнк споткнулся о ковер, упал. Она запустила в него бутылкой коньяка. Шейн в который раз за эту ночь услышал звон разбитого стекла. Но Барбара, видимо, промахнулась, потому что Хэнк приподнялся на локте и обхватил ее за талию.

Эда Лу спрыгнула со скамейки, готовая броситься на подмогу, но сражение, судя по всему, уже закончилось, или, по крайней мере, ход его изменился.

Теперь Барбара прижимала к груди патлатую голову Симза.

— Хэнк, Хэнк, — повторяла она, всхлипывая, — ну что ты делаешь?

Эда Лу, видно, передумав, снова залезла на скамейку и теперь уже употребила мегафон по его прямому назначению.

— СИМЗ, СУКИН СЫН, ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! — в бешенстве завопила она.

Шейн тем временем включил усилитель на полную мощность, чтобы расслышать приглушенный диалог тех двоих, и от этого яростного рева у него опять едва не лопнули барабанные перепонки.

Барбара и Хэнк застыли как вкопанные.

Рука Шейна дернулась к усилителю, но в этом момент новый шум где-то совсем рядом прорвался сквозь звуковые помехи в наушниках. Обернуться сыщик не успел: страшнейший удар по голове оглушил его окончательно.

Глава 12

Даже не вскрикнув, он потерял сознание.

Первым его ощущением было, будто земля взлетела на воздух, а сам он завис в пространстве, а затем провалился под градом шлака в огнедышащий кратер. Пробыв некоторое время в темноте, он начал медленно выныривать. И когда открыл глаза, солнечный свет так больно резанул по ним, что пришлось их тут же закрыть.

Хотел было пошевелиться — ничего не вышло. Сперва он приписал это ступору нервных центров, но вскоре осознал, что лодыжки накрепко связаны проводом, а руки также скручены за спиной. Во рту торчал кляп. Чтобы вытолкнуть его, Шейн попытался произнести свое имя и профессию. Поскольку усилия оказались напрасны, решил передохнуть. Только теперь он вспомнил, где находится: на острове Ки-Гаспар. Его ударили чем-то твердым, возможно даже зубчатым. Положение, в которое он попал, предполагало необходимость тщательного обдумывания всех дальнейших действий.

Характер боли вызывал в мозгу ассоциацию с каким-то длинным узким предметом наподобие жерди. Минуту назад солнце ударило ему прямо в глаза, значит, оно уже высоко и надо торопиться. Он рывком подался вперед. Наушники и бинокль исчезли. Жестянка с окурками перевернута, вокруг рассыпан пепел. Шейн изловчился и заглянул в щель между половицами. Скобы, которые он понавтыкал в ствол, вытащены и разбросаны среди высокой крапивы. Во времена пиратов пленников либо убивали, либо оставляли связанными в каком-нибудь труднодоступном месте. С ним поступили именно так.