Мастеровой - [8]

— Да, — ответил Федор, хотя на душе кошки скребли.

В конторе городовой отвел его в комнату, где за столом обнаружился другой полицейский в мундире с серебристыми погонами на плечах. На каждом — по две звездочки вдоль просвета. Офицер[11].

— Вот, привел, — сообщил городовой. — Кошкин Федор.

— Здравия желаю, ваше благородие! — рявкнул Федор, вытянувшись.

— Ишь, бойкий! — усмехнулся офицер. — Где служил?

— В сто восьмом Саратовском, ваше благородие. В прошлом годе в запас вышел.

— Чин?

— Унтер-офицер.

— Грамотный?

— Читаю и пишу. Арифметику знаю.

— Что ж в полицию не пошел? Нам такие нужны.

— Ростом не удался, ваше благородие, полвершка не хватило[12].

— В самом деле, — согласился полицейский, измерив Федора взглядом. — Подойди, садись, — он указал на стоящий напротив табурет.

Федор подчинился.

— А скажи мне, Кошкин, — начал полицейский, не спуская с него взгляда. — Где ты был вчера вечером? Сожители по казарме показали, что куда-то выходил.

— Точно так, ваше благородие, — кивнул Федор. — Был в трактире у Лопахина.

— Что пил, ел?

— Две чарки водки, щи со щековиной, — стал перечислять Федор. — Затем каша с маслом. Покурил и пошел к себе в казарму. Разделся и лег спать.

— В котором часу?

— Не могу знать, ваше благородие, — развел Федор руками. — Нет у меня часов. Без нужды они. По гудку встаю, по нему работать заканчиваю. Помню, что темно было, а сожители мои спали. Умаялись, — усмехнулся он. — Проститутку перед этим привели, вдвоем ее пользовали.

— Тьфу, гадость! — сморщился полицейский. — Семенов, — посмотрел на городового. — Проверь в трактире, правду ли сказал.

— Сделаем! — кивнул городовой.

— Как есть правда, — перекрестился Федор. — У Лопахина меня хорошо знают, часто захожу.

— Хорошо живешь! — хмыкнул офицер. — По трактирам в будний день.

— Я, ваше благородие, справный мастеровой, — с обидой в голосе произнес Федор. — Менее пятидесяти рублев в месяц не имею. Могу себе позволить.

— Покажи кошелек! — приказал полицейский.

Федор встал, достал из кармана и положил перед ним на стол пухлый кошель. Полицейский открыл и вытряхнул на стол кучку засаленных купюр.

— Однако! — сказал, копошась в них пальцем. — Сколько здесь?

— Двести пять рублей, — с гордостью доложил Федор. — Ну, и мелочь. Я вчерась, ваше благородие, заработал три рубля, а в трактире заплатил четыре гривенника, да и те с чаевыми половому. Больше двух рублей осталось. Так и скопил.

— Мелкие купюры, — пробормотал полицейский офицер и посмотрел на Федора. — Еще деньги есть?

— Никак нет.

— Выверни карманы.

Федор подчинился.

— Посмотри его, Телегин!

Городовой подошел и обхлопал Федора, не забыв пройтись ладонями по груди, пояснице и ногам.

— Ничего нет, ваше благородие, — доложил, выпрямившись.

— В вещах смотрел?

— Первым делом. Тоже ничего.

Федор мысленно поблагодарил Друга за совет не нести деньги в казарму.

— Всегда пожалуйста! — раздалось в голове. — Изобрази недоумение. Это что за обыск?

— Дозвольте спросить, ваше благородие? — поспешил Федор. — Это с чего у меня обыскивают? Рази виноват в чем? Так скажите!

— Успокойся, Кошкин! — махнул рукой офицер. — Не тебя одного смотрят. Близ завода людей убили, а при них деньги имелись. Вот и ищем.

— Купцы, что ли?

— Бери выше, — вздохнул офицер. — Князья.

— Как же можно их убить? — делано удивился Федор. — То же колдуны.

— За словами следи, унтер! — окрысился полицейский.

— Виноват, ваше благородие! — поспешил Федор. — Осененные. Но таким, как я, к ним не подойти. Их даже пуля не берет.

— Ты откуда знаешь? — насторожился полицейский.

— Так в полку видел. Приезжали колду… Осененные на учения. Знатно огнем били. Встали — и давай кидать. Мы дивились, что в окоп не прячутся, командир роты и скажи, что стрелять в них бесполезно — пуля не берет. Щит какой-то есть. Разве что из пушки…

— Забирай свои деньги и иди! — оборвал его полицейский.

Федор подошел к столу, сгреб деньги в кошелек и вышел.

— Что скажешь о нем? — спросил полицейский городового.

— Ничего худого, — пожал тот плечами. — Мастеровой справный, поведения смирного, ни в чем предосудительном не замечен. Пьет в меру, безобразий не совершает.

— Присмотри за ним.

— Это почему?

— Дерзкий больно. Обыск ему не нравился. Невелика птица, чтобы привередничать.

— Приглядим, — пообещал городовой…

В этот день Федор работал до гудка, но норму выполнить успел. Фомич закрыл наряд, мастеровой отправился в казарму. Там первым делом проверил сундучок. Все на месте, хоть и перевернуто. Федор сложил все в привычном порядке. Встал и посмотрел на сожителей. Те валялись на койках и старательно смотрели в потолок.

— Что молчите, предатели? — спросил Федор. — Выдали меня полиции?

— Не сердись, Федя! — сел на койке Петька. — Так насели, ироды! Что делали в вечор, кто куда ходил? В комнате все перевернули. Что искали? — он пожал плечами. — Запрещенные листки, что ли?

— Деньги, — пояснил Федор. — Тут недалече князей побили.

— Ну, а мы причем? — засопел Петька. — Вот же фараоны! Где князья, а где мы? Отбрехался?

— Да, — кивнул Федор.

— Надо это спрыснуть! — предложил Петька. — Васька сбегает. Только это… Одолжи полтину. У нас гривенник на двоих.