Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [90]
125.
ГЛАВА VIII
Текст: Inscriptiones Latinae selectae, ed. H. Dessau, Band 1, Berlin 1902, Nr. 212. Ph. Fabia, La table Claudienne de Lyon, Lyon 1929, 62 слл. О. Hirschfeld, CIL 13, 1899, Nr. 1668.
G. Perl (в письме ко мне, содержащем целый ряд ценных замечаний, которые здесь приняты в учет с благодарностью) думает о «ложной аттракции» для primum,с содержательной точки зрения, метко, но, по моему мнению, в тексте ничего менять нельзя.
То, что quod— другое написание для quot, настолько само собою разумеется, что вряд ли заслуживает упоминания; изменение здесь не требуется.
Перл предполагает diducta; так уже F. Léo, NGG 1896, 192 = Kl. Schr. II 300. Эти гласные часто путают и в рукописях.
Appellitatus— так в надписи; appellitatumпредлагает /. Carcopino, Points de vue sur l'impérialisme romain, Paris 1934, 159-199, особенно 169 и 184; = 19592, 174-208, особенно 195; ср. L. Pareti, Studi Etruschi, V, Firenze 1931, 156 и A. Momigliano, L'opera dell'imperatore Claudio, Firenze 1932, 31. Принимает сохраненное традицией appellitatus R Sage, La table claudienne et le style de l'Empereur Claude. Essai de réhabilitation, Revue des Etudes Latines 58, 1980, 274-312, особенно 276 и 279. Однако Саж также интерпретирует duce suoкак солецизм. Изменение appellitatumмы встречаем и в издании Тацита Haase (1855); при этом, правда, оказывается помехой предшествующее et,которое также устраняет Парети. Моммзен меняет текст и читает (с необычной расстановкой слов) est appeïlitatus.Сохранившийся текст можно было бы удержать с допущением нагромождения аномалий, но мне — вместе с Перлом — это кажется неправдоподобным, и я остаюсь при своем тексте.
Перл делает конъектуру redditum; я читаю reditumв смысле reditum esse.
Перл : «сначала жрецами». Я сейчас понимаю так: «первую степень (из почетных должностей), а именно жреческую», что содержательно сводится к тому же самому. Также я обязан Г. Перлу указанием на то, что на надписи долгота гласных и в иных местах выделяется апексом или длинным I, что, разумеется, важно для произношения. (Прим. переводчика: указанные в примечании исправления внесены в текст надписи.)
Валерий Азиатик.
Текст: E. Koestermann, Leipzig 1960 слл. Комментарий: E. Koestermann (Bd. Ill), Heidelberg 1967. Теперь см. издание текста — Н. Heubner, Stuttgart 1983. Обзор исследований: F. Römer, Anzeiger für die Altertumswissen-schaft 37,1984,154-208 и 38,1985,129-204 (за 1973-1982 гг.).
Кв. Фабий Максим Аллоброгик однажды справлял триумф над аллоброгами. Павел Фабий Персик потому, очевидно, должен был бы быть больше всех шокирован введением аллоброгов в сенат (F. Vittinghoff, Zur Rede des Kaisers Claudius..., Hermes 82, 1954, 348-371, особенно 360). Когда Кёстерманн (комментарий, 79) характеризует Персика как «аллоброга», это гротеск.
См. предыдущее прим.
Также нет принудительной силы в том, что, как ожидает Фиттингофф (364 сл.), Клавдий должен в конце речи еще раз назвать свои собственные пожелания и подготовить постановление сената. Нельзя доказать, что существовало сенатское постановление непосредственно после речи на третьей постулируемой бронзовой доске. Намного естественнее предположить, что оно было упомянуто в утраченном начале доски и эксплицитно идентифицировалось с идущими далее собственными словами императора. Если допустить, что эта общая надпись несколько большими буквами перекрывала сверху обе половины двойной доски, нужно признать, что лакуны в начале и в середине должны быть не слишком большими. То, о чем мы заключили по содержанию, не противоречит, таким образом, и внешним данным. — Краткое постановление сената в начале доски предполагает также
Schoenbauer, Jura 6, 1955, 169. Об интерпретации последней части надписи теперь ср. Sage 305-312.
Клавдий среди прочего написал на греческом языке историю этрусков в двадцати книгах (Suet. Claud. 42, 5).
Разумеется, deductarum... legionumдолжно было относиться прежде всего к деятельности Августа по основанию колоний.
Фиттингофф (цит. выше) подчеркивает фрагментарное состояние оригинальной речи и возможность существования промежуточного (исторического) источника у Тацита. За непосредственное использование сенатских актов: F. А. Marx, Untersuchungen zu Tacitus’ Annales,
Hermes 60,1925,74-93, особенно 82-90. Версию прямого использования оригинальной речи принимает и Кар- копино (1934,168; 1959,183).
Это основополагающее представление встречается уже у Псевдо-Саллюстия, epist. 2, 5, 7. По K. Vretska,C. Sal- lustius Crispus, Invektive und Episteln, изд., перевод и комментарий, Heidelberg 1961, т. 2, 115 сл. «Саллюстий» здесь думает о даровании гражданских прав транспаданцам, что в нашем тексте Тацита упоминается как исторический прецедент.
Таким образом, оба автора замалчивают восстание Са- кровира при Тиберии (Fabia 6).
Из Испании был император Траян. Тема «новые граждане в сенате» была значима для Тацита в силу его собственного становления, а также карьеры его обожаемого тестя Агриколы; правда, E. Paratore,Tacito, Roma 19622,498 слл. безусловно прав, подчеркивая, что распространение
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.