Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [76]
Plut. Tib. et G. Gracchus 2.
Cic. de orat. 3, 214.
Cic. de orat. 3, 224, 227. Отсюда Quint, inst. 1, 10, 27. Val. Max. 8, 10, 1. Gell. 1, 11, 10 слл. Этическое перетолкование вплоть до полного непонимания — Plut. Tib Gracch. 2, 4. mor. 456 A, Cass. Dio fr. 85, 2. Основополагающий труд: jR. Büttner, Porcius Licinus, Leipzig 1893, 80 слл. Cp. также E. Norden, Kunstprosa 1, 57, с важной отсылкой к Л. Кресоллию: Vacationes autumnales, sive de perfecta oratoris actione et pronunciatione libri III, Paris 1620,499.
Fr. 61 Malcovati4; Cic. de orat. 3, 214.
Здесь наша традиция колеблется: sanguine madet M: sanguinem (ne P2) redundat L. Quint, inst. 11, 3, 115 сокращает до adfratris sanguinem.Отсюда С. Iulius Victor (p. 443 Halm); redundat — то, что можно было бы ожидать у Цицерона в этом контексте, madet,вероятно, правильно. Слово не типично поэтическое (напр. Cato de agr. 85). Живительным образом это место приведено в Thesaurus 8, 1936/66, 33, 29 s. v. madere без ссылки на Гракха как цитата из Цицерона! (W. Richter).
Эти волнующие слова относят к той речи, которую Гракх произнес в последние дни своей жизни (121 г. до R X.). (Так H. Malcovati к этому месту, которое, однако (так N. Häpke [90]), не желает привязки к последнему дню). Мне это кажется правдоподобным, но не вполне надежным. Не указывает ли madetна то, что убийство Тиберия произошло относительно не так давно? Этот аргумент можно использовать для поддержки концепции, которую высказал K. W. Piderit (к de orat. 3, 214), что речь была произнесена вскоре после смерти Тиберия. Правда, тогда нужно было бы опровергнуть контраргументы N. Häpke.
Eurip. Med. 502-505 vvv ттоТтдаткл)р,а1; ттотгда ттдод ттатдод dofiovg, ovg aoi ттдодойста хал ттатдау acpixofmjv; у ттдод та Xalvag IleXiabag\ хаХйд у av ovv bügaivTo р/ oixoig (bv ттатеда xarexravov.: Куда теперь пойду? в отцовский дом, /Который для тебя я предала?/К несчастным Пели- адам? Хорошо же/ За смерть отца там приняли б меня! Епп. trag. 231 R.: quo пипс те vortam? quod iter incipiam ingredi? Domum paternamne? anne ad Peliae filias? Куда идти? на путь какой вступить? / В отцовский дом ли, кПелиевым чадам?Demosth. or. 28 (= кат& A
àAÀà tüv vTToB’Sfisvœv sorb.àAA’ siç та ttsqiovt avrœv] aKkà toutou yiyvsTai «A куда нам будет обратиться... К заложенному заимодавцам? Но оно принадлежит этим залогодержателям. Или к остатку по расчете? Но он будет принадлежать вот ему... » (Перевод Г. А. Тароня- на. — Демосфен. Речи. В трех томах. Ответственные редакторы: Е. С. Голубцова, Л. П. Маринович, Э. Д. Фролов. Том 1. Изд. «Памятники исторической мысли». М., 1994, с. 359). Об этом E. Norden,Kunstprosa 1. Nachträge S. 13 сл. (к S. 171). Там же примеры и литературные данные; эти важные дополнения отсутствуют у Мальковати в примечаниях к данному месту; Норден приводит более богатый материал, нежели процитированная Мальковати статья М. Bonnet, REA 8, 1906,40-46.
Леман 56 сл., кажется, вопреки Нордену признает прямое влияние Демосфена.
E. Norden ibid.
Cic. de orat. 3, 214: Quae sic ab illo esse acta constabat oculis, voce, gestu, inimici utlacrimas tenere nonpossent, было известно, что он так все исполнил — и взглядом, и голосом, и жестом, что даже враги не смогли удержаться от слез.
Текст: A. C. Clark, Oxford 1905.
Ego codd.; eius Clark.
Возрастает ли сила по мере роста экспансии, — это уже другой вопрос (Леман 57 признает, что увеличивается ubertas,но не vis).
Можно, напр., обратить внимание на скупость в употреблении анафор. Гракх владеет и намеренным повтором слов, напр., чаще во фрагменте 44.
«Дикая страстность и азианийская риторика» — вот что здесь усмотрел Э. Мейер 368 сл. вслед за Норденом. На Ф. Лео точка зрения Нордена также произвела сильное впечатление, но имплицитно он признает, что во фрагментах пафос относительно редок (Geschichte der römischen Literatur, 309). Изначально суждение Э. Мейера о фрагментах было непредвзятым, но под влиянием Э. Нордена он изменил мнение, ср. Kleine Schriften... 368.
E. Norden, Kunstprosa 1,169.
Cp. Cic. Brut. 104.
Этот финикиец — по Cic. Brut. 100 — помогал Гракху при написании его речей.
См. прим. 143 на с. 296.
Несколько иначе E. Norden 171.
Cic. de orat. 3, 213 сл. Quint, inst. 11, 3, 8слл. 115 слл. Iul. Vict. p. 443, 2 Halm. Plut. Tib. et C. Gr. 2, 2. Cass. Dio fr. 85, 2.
Цит. выше, C. 71.
Quint, inst. 4, 2, 57 сл. callidissima simplicitatis imitatio, искуснейшее подражание простоте.
F. Münzer, RE 2 A2, 1923, 1397. Ср. также L. Homo, Nou- velle histoire romaine, Paris 1971, 185.
Cp. Cic. Brut. 2.
Способностью говорить о возвышенном просто, которая стала у нас цениться с XVTII-XIX веков, обладал не только Гракх, но и Цицерон; ср. нашу главу о гер. Цицерон обладал безошибочным вкусом к уместному (aptum) в каждом конкретном случае.
ГЛАВА III
Текст: ORF2 fr. 29, p. 390. Остальные фрагменты речей — ibid. 383-397; ср. также третий том тойбнеров- ского издания (A. Klotz, Leipzig 1927, новая перепечатка Stuttgart 1966), особенно р. 175. О надгробной речи
Естественно, что и песни все спеты, сказки рассказаны. В этом мире ни в чем нет нужды. Любое желание исполняется словно по мановению волшебной палочки. Лепота, да и только!.. …И вот вы сидите за своим письменным столом, потягиваете чаек, сочиняете вдохновенную поэму, а потом — раз! — и накатывает страх. А вдруг это никому не нужно? Вдруг я покажу свое творчество людям, а меня осудят? Вдруг не поймут, не примут, отвергнут? Или вдруг завтра на землю упадет комета… И все «вдруг» в один миг потеряют смысл. Но… постойте! Сегодня же Земля еще вертится!
Автор рассматривает произведения А. С. Пушкина как проявления двух противоположных тенденций: либертинажной, направленной на десакрализацию и профанирование существовавших в его время социальных и конфессиональных норм, и профетической, ориентированной на сакрализацию роли поэта как собеседника царя. Одной из главных тем являются отношения Пушкина с обоими царями: императором Александром, которому Пушкин-либертен «подсвистывал до самого гроба», и императором Николаем, адресатом «свободной хвалы» Пушкина-пророка.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.