Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [5]
Нагромождение синонимов
В нашем тексте неоднократно одна и та же вещь обозначается двумя родственными по смыслу оборотами, причем второе выражение может уточнить и развить первое: sic habuerunt et ita in legibusposiverunt, «придерживались того мнения и в соответствии с ним положили в законах»; bonum agricolam bonumque colonum, «дельный земледелец и дельный сельский хозяин»; strenuum studiosumque rei quaerendae «деятелен, ревностен в помышлениях о прибыли»•, periculosum et calamitosum «подвержен опасностям и несчастьям»; et virifortissimi
et milites strenuissimi «и самые крепкие мужи, и самые отважные солдаты».
Здесь раскрывается новая сторона катоновского стиля, о которой обычно задумываются меньше: нужно оценить не только его brevitas, краткость, но и его ubertas, обилие.
Нагромождения синонимов производит на свет сознательная воля стилиста. Их можно найти у самых различных народов, в особенности в религиозной области и в бюрократическом языке39, и сам Катон мог черпать свои мотивы как из древнеиталийских молитв — их он знает хорошо и цитирует охотно, так и из служебных документов. Как раз применение этого стилистического приема с его торжественностью указывает на то, что введение к De agricultura подверглось сознательной стилистической отделке.
Общля СТруКТурА
Исследуя стилистическую структуру введения, А. Д. Леман (выше, с. 17) показал, что ход мысли отталкивается от членения utile, полезного, на tutum, надежное, и honestum, нравственное, причем последовательность развития этой точки зрения оформлена как хиазм. Вне зависимости от того, вводить ли в игру греческую теорию на понятийном уровне или нет, эта структура со своей архаической кольцевой формой настолько хорошо продумана и убедительна, что делает честь Катону и его италийскому чувству формы.
Заключение
Введение к дидактическому труду Катона производит впечатление неослабного внимания к сути дела: гет tene, verba sequentur. Отдельные стилистические признаки, такие, как безразличие к повтору слов, не бросающихся в глаза, указывают на влияние устной речи, но устная речь, которая имеется в виду, — не повседневная, а торжественная.
С другой стороны, хорошо различимы следы сознательной стилистической отделки: двучленные группы синонимов, стремление к параллелизму, использование важных позиций (начало и конец предложения), искусная общая структура.
Вступление обладает чертами индивидуальности, не только в примечательном сочетании безыскусности и искусства, «устной речи» и сознательной отделки, но прежде всего в индивидуальном ритме, достигающем в последнем ударном члене фразы — благодаря тому, что конец и начало смыкают кольцо — характерного катоновского эффекта краткости и резкости.
Речь в сенате в защиту родосцев40(167 г. до P. X.)
Scio solere plerisque hominibus rebus secundis atque prolixis atque prosperis animum excellere, atque superbiam atque ferociam augescere atque crescere. quo mihi nunc ma- gnae curae est, quod haec res tam secunde processit, ne quid in consulendo advorsi eveniat, quod nostras secundas res confuted neve haec laetitia nimis luxuriöse eveniat. advorsae res edomant et docent, quid opus siet facto, secundae res laetitia transvorsum trudere soient a recte consulendo atque intelle- gendo. quo maiore opere dico suadeoque, uti haec res aliquot dies proferatur, dum ex tanto gaudio in potestatem nostram redeamus.
atque ego quidem arbitror Rodienses noluisse nos ita depugnare, uti depugnatum est, neque regem Persen vinci. sed non Rodienses modo id noluere, sed multos populos atque multas nationes idem noluisse arbitror atquehaut scio an partim eorumfuerint qui non nostrae contumeliae causa id noluerint evenire: sed enim id metuere, si nemo esset homo quem vereremur, quidquid luberetfaceremus, ne sub solo im- perio nostro in servitute nostra essent. libertatis suae causa in ea sententia fuisse arbitror. atque Rodienses tarnen Persen publice numquam adiuvere. cogitate, quanto nos inter nos privatim cautiusfacimus, nam unusquisque nostrum, si quis advorsus rem suam quid fieri arbitrantur, summa vi contra nititur, ne advorsus earn fiat; quod illi tarnen perpessi.
ea nunc derepente tanta bénéficia ultro citroque, tan- tam amicitiam relinquemus? quod illos dicimus voluissefacere, id nos priores facere occupabimus?
qui acerrime advorsus eos dicit, ita dicit: hostes voluisse fieri, ecquis est tandem, qui vestrorum, quod ad sese attineat, ae- quum censeat poenas dare ob earn rem, quod arguatur male facere voluisse ? nemo, opinor; nam ego, quod ad me attinet, nolim.
quid nunc? ecqua tandem lex est tarn acerba, quae dicat: si quis illud facere voluerit, mille minus dimidiumfamiliae multa esto-, si quisplus quingenta iugera habere voluerit, tanta poena esto; si quis maiorem pecuum numerum habere voluerit, tantum damnas esto ? atque nos omniaplura habere volumus, et id nobis impoene est.
sed si honorem non aequum est haberi ob earn rem, quod bene facere voluisse quis dicit, neque fecit tarnen, Ro- diensibus oberit, quod non maie fecerunt, sed quia voluisse dicunturfacere?
Талантливый драматург, романист, эссеист и поэт Оскар Уайльд был блестящим собеседником, о чем свидетельствовали многие его современники, и обладал неподражаемым чувством юмора, которое не изменило ему даже в самый тяжелый период жизни, когда он оказался в тюрьме. Мерлин Холланд, внук и биограф Уайльда, воссоздает стиль общения своего гениального деда так убедительно, как если бы побеседовал с ним на самом деле. С предисловием актера, режиссера и писателя Саймона Кэллоу, командора ордена Британской империи.* * * «Жизнь Оскара Уайльда имеет все признаки фейерверка: сначала возбужденное ожидание, затем эффектное шоу, потом оглушительный взрыв, падение — и тишина.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.