Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [3]

am bonumque colonum; 3. amplissime laudari existimabatur, qui ita laudabatur. mercatorem autem strenuum studiosumque rei quaerendae existimo, verum, utsu- pra dixi, periculosum et calamitosum. 4. at ex agricolis et viri fortissimi et milites strenuissimi gignuntur, maximeque pius quaestus stabilissimusque consequitur minimeque invidiosus, minimeque male cogitantes sunt qui in eo Studio occupati sunt, nunc, ut ad rem redeam, quod promisi institutum principium hoc erit.

Справедливо6, что иногда лучше составить себе состояние с помощью торговых дел — не будь это столь рискованно, — а также давать деньги в рост, будь это только нравственно. Наши предки придерживались того мнения7 и в соответствии с ним положили в законах: вор должен быть приговорен к уплате вдвое, ростовщик — в четыре раза. Насколько хуже вора был, по их мнению, ростовщик как согражданин, можно соответственно определить по этому. Если они хвалили дельного человека, то хвалили его так: «Дельный земледелец и дельный сельский хозяин». Тот, кого хвалили так, получал, по их мнению, наивысшую похвалу. Торговец, однако, по моему мнению, деятелен, ревностен в помышлениях о прибыли, но, как сказано, подвержен опасностям и несчастьям. Но из сельского сословия выходят самые отважные солдаты, и им выпадает заработок самый чистый, постоянный и такой, которому меньше всего завидуют, и люди, занимающиеся этой деятельностью, менее всего склонны к злым помыслам. Но назад, к делу, к заявленному намерению. Это8 будет начало —

Вводные замечания

«Более благоприятную почву [нежели поэзия] предоставила ему проза, и со всей свойственной ему многосторонностью и энергией он отдался тому, чтобы создать прозаическую литературу на родном языке»9. Как и Т. Моммзен, Э. Норден признает10, что Катон был не только противником, но и учеником греков; сужая смысл нравственного изречения Цицерона в духе психологии стиля, он понимает язык Катона как выражение его личности11. Сопоставляя дикцию дидактического произведения о сельском хозяйстве с «намного более развитым» стилем историографического труда12, он находит ее «совсем сырой»; к тому же, разумеется, и в рамках De agricultura следует проводить различие между стилем вступления и собственно дидактической частью.

Тщательную отделку praefatio, ее «намеренное словесное изобилие и нечто вроде фигуры речи в повторениях и противопоставлениях» признал Ф. Лео13. А. Кап- пельмахер14 в свою очередь отметил, что, кроме того, все предисловие членится, по принципу древнеиталийского сакрального языка, на отвечающие друг другу части, в то время какЛеман искал в нашем тексте использования принципов греческой риторики15, исходя прежде всего из понятий periculum (опасность) и honestum (нравственное)16. Оба аспекта рассматриваются в предисловии Катона в такой последовательности: abba. Эта отмеченная уже Бюхнером17 хиастическая структура, по Леману, ближе античному мироощущению, чем та, которая кажется более естественной нам, — ab ab, где ход мысли повторяет свое начало. Таким образом, что допускает и Леман, кольцевая композиция может восходить не только к влиянию греческой риторики. Имело бы смысл вдобавок уточнить, что эта форма, если и не стоит непременно рассматривать ее как наиболее естественную для античности, совершенно однозначно представляет собой архаический структурный тип18. Для Лемана тема praefatio развивается в соответствии с теЪка KefdXaia generis deliberativi. Катон ставит на передний план utilitas — пользу сельского хозяйства, его свободу от periculum и его ценность как honestum.

Предисловие дидактического труда тогда должно рассматриваться как зиавю в миниатюре, увещание заниматься традиционной для римлян деятельностью — обрабатывать землю.

М. Фурманн высказывает сомнения насчет применимости эллинистических категорий к предисловию Катона19. Но Т. Янсон соглашается с Леманом20. Катон, правда, мог быть знаком с эллинистической риторикой21; но упомянутые аспекты с полной очевидностью вырастают из сути дела; характер като- новских выражений, в высочайшей степени обусловленный предметом, делает для филолога задачу провести грань между природой и искусством прямо-таки неразрешимой. По Ф. Клингнеру, уже то, что Катон исходит из наличия разных способов зарабатывать себе на жизнь (земледелие, торговля, финансы), указывает на греческое влияние22. Одно можно считать установленным твердо: форма предисловия не определяется эллинистической риторикой как таковой, его кольцевая композиция архаична. Архаика сказывается и в языке23: паратаксис24, изобилие, нагромождение синонимов25, словесные повторы26, аллитерации27.

Янсон28 стремится отдать должное разветвлению мысли в предисловии, проводя различие между этической и экономической аргументацией. По его мнению, с этическим аргументом не согласуется то, что Катон — приверженец плантационного сельского хозяйства эллинистической эпохи29, а в этих обстоятельствах владелец поместья, живущий в городе, вряд ли на собственном опыте испытывает нравственную пользу сельских трудов30. В то время как аргументы морального толка предполагают условия, которых уже больше не было в наличии, экономические доводы, предлагавшие предпочтительную форму вложений, могли бы серьезно заинтересовать представителей одного с Катоном сословия. Таким образом, Янсон приходит к результату, подтверждающему скорее «эллинистический» образ Катона у Кинаста31, нежели клингнеровский32, хотя Янсон и пытается отдать должное обоим способам истолкования33. Правда, янсоновская аргументация затрагивает больше содержательную, чем формальную сторону ргае/аИо. Таким образом, представляется оправданным новое исследование стилистического облика этого значимого вступления.