Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [23]

Все эти антитезы ошибочны. Как увидел Леман226, стиль Гракха многообразен. То, что мы могли показать сверх этого, скорее указывает на дух его и на способ, каким употребляются художественные средства, нежели на односторонность выбора.

Еще в большей степени это справедливо и для Цицерона. Искусное изложение хода событий, паггаИо, из йе виррНст нельзя считать единственным типом цицероновского рассказа. Пафос в этом случае оправдан тем, что речь идет о совершенно вызывающем эпизоде; художественная отделка может также считаться с характером речи, публикуемой в виде книги.

В иных случаях Цицерон также демонстрирует знакомство с тем фактом, что простота паггаИо повышает правдоподобие изложенного. Даже такая искусная речь, как Милониана, излагает ход событий подчеркнуто просто227.

Аналогичные черты обнаруживаются и у языковой стратегии. У Гракха, который, по слову Мюнцера228, «никогда не переставал быть большим барином», врожденное и утонченное благодаря образованию229 чувство стиля — одна из составных частей его характера грансеньора, у Цицерона — вторая натура благодаря усердным занятиям и самодисциплине.

Более высокая степень художественного совершенства объясняется не только строгими требованиями изменившегося окружения, но и сильнейшими литературными склонностями позднейшего автора. Но, когда страсть переходит в слово, этот процесс говорит, может быть, не об убывании силы, а скорее о природе, стремящейся к равновесию. Нет больше пылающей лавы под ледяным покровом рассекающего разума, — есть аффект, поднявшийся до слова, и эстетический разум, которому сознательно дана власть пронизать душевную ткань230.

Глава III. Цезарь (100-44 г. до P. X.)

Надгробная речь в честь Юлии (69 г. до P. X.)

Amitae meae Iuliae maternum genus ab regibus ortum, pa- ternum cum diis inmortalibus coniunctum est. nam ab Anco Marcio sunt Mardi Reges, quo nomine fuit mater; a Venere lulii, cuius gentisfamilia est nostra, est ergo in genere et sancti- tas regum, qui plurimum inter homines pollent, et caerimo- nia deorum, quorum ipsi inpotestate sunt reges231.

Моя тетя Юлия с материнской стороны происходит232 от царей, с отцовской она в родстве с бессмертными богами. Ибо от Анка Марция ведут свой род Mardi Reges — это имя носила мать; от Венеры — Юлии, клан, к которому принадлежит наше семейство. Так в ее роду есть неприкосновенное достоинство царей, самых могучих среди людей, и освящение богов, в чьей власти находятся даже цари.

Цезарь — «величайший из смертных»233: так единодушно полагали не столь уж давно демократы вроде Моммзена234, аристократы, такие, как Гундольф235, и монархи, как Наполеон I и III236.

У века, который считал себя трезвомыслящим, эта фигура вызывала слова, близкие по тону едва ли не к религиозному обожанию. Мы же попытаемся на этих страницах приблизиться к ней с человеческой стороны, которую ценят не всегда и которая позволяет до некоторой степени ощутить личное обаяние Цезаря — рассмотрим его сначала как оратора.

Текст из надгробной речи в честь Юлии подкупает ясностью структуры и ведения мысли237. Основная тема распадается на две части: происхождение с материнской стороны от царей и с отцовской — от богов.

Сначала мысль высказывается в общем виде. При этом соблюдается закон роста колонов; забота о том, чтобы второй был длиннее, заключается в дополнении короткого существительного dits длинным прилагательным inmortalibus. Сочетание обычное (оно нам уже встречалось у Катона), таким образом, стилистический прием не бросается в глаза — Цезарь любит этот род изящества. Следующая фраза, введенная nam, обосновывает и конкретизирует утверждение, пока выставленное только в общем виде. Последовательность — та же самая, что и в первом предложении. Итак, Цезарь в области мысли отдает предпочтение параллелизму — ab ab — перед наблюдаемым у Катона порядком abba: архаика отступает.

В каждом случае за главным предложением следует относительное придаточное. И вновь второе из них — cuius gentis familia est nostra, клан, к которому принадлежит наше семейство — полнее, нежели первое (quo nomine fuit mater, это имя носила мать). Небольшой противовес возникает благодаря краткости второй части главного предложения (a Venere lulii, от Венеры — Юлии).

Третье предложение — ход мысли в нем такой же, а Ь, — влечет за собой через ergo следствие из предыдущего. По сравнению с началом прибавляются исполненные достоинства существительные sanctitas, неприкосновенность, и caerimonia238, освящение. Так возникает эффект crescendo. Равным образом это предложение воспроизводит относительную структуру второй части. Содержательное новшество — сформулированное ранговое различие между царями и богами. И вот трехчастная структура завершается убедительным сочетанием мотивов, которые до сих пор существовали по отдельности.

Таким образом, структура нашего текста — трехчастный параллелизм. Смысловое соединение трех частей отмечено логическими частицами; прогресс заметен в росте объема (14 - 19 - 21 слово) и в весомости каждого члена: во втором предложении прибавляются определительные придаточные, в третьем — отвлеченные существительные и заключительная мысль, объединяющая предшествующие мотивы.