Маска (без лица) - [5]

— Наклонись сюда.

Я наклонился, думая, что она хочет мне что-то сказать шёпотом, но Оля вдруг обняла меня за шею и я невольно прижался к ней. Как мы начали целоваться я и сам не заметил, просто почувствовал что уже прикасаюсь к её губам. Это было невероятное ощущение. Мне показалось что мы так замерли на полчаса, не меньше. Потом она мягко отстранилась от меня. Я не знал что сказать, только снова обнял её и положил голову на плечо. Сказать что я был на седьмом небе от счастья — это не сказать ничего. Этот мягкий окутывающий и скрывающий нас полумрак палаты, тишина, которая нарушалась лишь какими-то смутными отдалёнными звуками и девочка, которая обнимала меня. Оля прошептала мне на ухо так, что я почувствовал её тёплое дыхание:

— Игорь, а я это в первый раз влюбилась. В тебя.

— Я тоже, — только и смог ответить я, — ты… ты …, - больше у меня слов не нашлось, чтобы выразить то что я хотел сказать о ней.

— Останься, — в этом слове было не предложение, а скорее просьба. Она откинула одеяло и скользнула под него, я тоже лёг рядом с ней. Она снова обвила меня руками за шею, а я почувствовал тепло и ещё нечто, что исходило от неё. Тогда я даже не знал как это называется. И я просто прижался покрепче к ней. Мы так и заснули — обнявшись.

Проснулся я от осторожного точка в плечо. Открыв глаза я сразу увидел перед собой глаза Оли.

— Тихо, — она приставила палец к губам, — я тебе хочу кое-что показать.

Мою сонливость как рукой сняло. Её кровать стояла перпендикулярно подоконнику, поэтому она привстала и скрестив руки, опёрлась на железную стойку кровати.

— Давай, — она сделала приглашающий знак рукой. Я тоже привстал рядом с ней, касаясь её боком. Она показала взглядом за окно. На другой стороне проспекта, куда выходили окна нашей больницы стояли только четырёх-пяти этажные дома. А дальше до самого горизонта шли деревья, создавая иллюзию леса. Вот из-за этого городского леса и вставало солнце. Небо было раскрашено всеми красками предрассветного утра. Это действительно завораживало и приковывало взгляд. Тут я понял чем рассвет отличается от заката. Рассвет даёт надежду на хороший день, а закат подводит итоги дня и желает спокойной ночи. Мы сидели на кровати и смотрели как встаёт солнце. Я думал о том что Оля всё-таки — необыкновенная девочка, если она может показать мне такие вещи и сделать так что я их пойму. О чём думала она я не знал, но посмотрев на неё заметил тёплую улыбку на губах. Когда солнце полностью встало из-за горизонта Оля повернулась ко мне сказала:

— Всё, теперь иди к себе, а то медсёстры ругаться будут, если узнают, что мы вместе спали.

Я кивнул, соглашаясь с нею, быстро чмокнул её в губы, как бы на прощание и пошёл в свою палату. Все спали, меня никто не заметил. «Странно, а ведь весной и летом мы почти никогда не видим рассветов, а они отличаются от зимних. Слишком рано вставать. А ведь это так здорово», — подумал я укладываясь в постель. И укрывшись одеялом почти с головой мигом заснул.

Когда я проснулся уже после подъёма, то первым делом пошёл в палату к Оле. Она ещё спала и я забрав гитару, тихо выскользнул обратно. В этот день мы много времени провели вместе, она почти не играла с девчонками, а я послал подальше наших ребят с их предложением идти играть в карты. У нас теперь была общая тайна. И только взглядами и осторожными жестами мы давали понять друг другу о том что произошло минувшим вечером. Вот только во второй половине дня произошло одно странное происшествие. Я решил зайти за Олей, когда объявили, что пора идти обедать. Дверь была открыта. Она в палате была не одна, рядом с ней стояла незнакомая мне медсестра, но самое главное было в другом: её марлевая маска валялась на кровати, а медсестра как раз готовила новую. Она стояла ко мне спиной и я не мог видеть её лица. Как я и предполагал у неё была короткая аккуратная стрижка и сзади она выглядела очень симпатичной. Я застыл в дверях, и уже хотел было повернуться и уйти, но Оля увидела моё отражение в стекле окна.

— Игорь! Уйди! — вдруг истерично закричала она. Я невольно дёрнулся от этого крика, столько в нём было страха.

— Олечка, ну ты что, деточка, — пожилая медсестра как ни в чём не бывало продолжала разматывать бинт, — с тобой же всё в порядке. Ссадин и тех не осталось, зачем тебе эта повязка?

Но Оля как-будто не расслышала её слов.

— Игорь, ну пожалуйста, уйди! — теперь в её тоне была только мольба. Я не мог не послушаться её и выбежал обратно в коридор, остановившись только у столовой. Обед прошёл как обычно, Оля была как всегда в своей маске. После него я подошёл к ней. Но спросить ничего не успел, она первой быстро заговорила:

— Игорек, ты извини меня, но я не могу когда на меня смотрят при перевязке. У меня ещё не всё зажило.

— Но медсестра вроде…, - начал возражать я.

— Нет, она не права. Ты только пожалуйста не обижайся, — с этими словами Оля почти вплотную приблизилась ко мне.

— Да нет, ничего. Ты же знаешь, мне плевать, на то что у тебя под маской. Не хочешь — не показывай, это твоё дело, — ответил я, хоть её поведение мне и показалось странным. Неужели она мне так и не доверяла до конца, не поверила, — Оль я тут много думал и понял одну вещь. Уроды это не те у кого что-то не то с внешностью. Настоящие уроды это кто сами по себе сволочи, у них не снаружи, у них внутри всё искалечено, вот они самые противные. Но и с ними можно справиться.