Машина неизвестного старика - [34]
Пассажирка укоризненно покачала головой.
— И вам не совестно? Я русская или кто?.. Не двигаюсь с места. Назад, так назад!
Капитан изумленно воззрился, пошевелил пальцами:
— А ваш несчастный импресарио?
Пассажирка презрительно выпятила нижнюю губку.
— Какие глупости! Разве нет телеграфа?
— Целый час до восхода… Ну, а я уже засыпаю.
— Надежда Семеновна! Одну маленькую минуточку… Вы увидите восход солнца в Индийском океане!
— Но вы понимаете, я хочу спать…
Младший помощник умоляюще таращил глаза.
— Николай Константинович, я до сих пор не могу добиться у вас, куда же мы, собственно, идем сейчас?
Младший помощник развел руками и голову свесил набок с выражением крайнего отчаяния.
— Сами не имеем понятия. С минуты на минуту ждем указаний.
— Неужели… война? Но ведь это такой ужас! А что будет с нами, если уже… объявлено? Нас… утопят?
— Н-ну, это, положим, — помощник обиженно встопорщился, — не так-то легко. Мы зайдем, очевидно, в порт союзной державы, вооружимся. С момента войны наша «Тула» — легкий крейсер.
— В таком случае, вам придется покинуть вашу службу. Ведь вы моряк… коммерческий?
— Мне? Я прапорщик флота. Останусь начальником той же вахты, по всей вероятности.
— И вам не страшно, скажите откровенно?.. Ах, как красиво!.. Вы видели?..
Высоко над трубой парохода сумрак разорвала зеленая молния.
Недвижно на миг стали в воздухе клубы пересыпанного искрами дыма. Тяжело нависла над головой вымазанная отсветом корма большой шлюпки, как раз над лонгшезом Надежды Семеновны.
Порвала синюю дымку новая искра.
Помощник насторожился.
— Кому-то отвечают…
Неожиданно близко раздался мужской сиплый голос, кто-то перегнулся сверху, с командирского мостика.
— Николай Константиныч! Как бы вы, батюшка, старика побудили? Телеграфист вызывает. Требует самого. Звон-ком-то неохота тревожить.
— Надежда Семеновна, одну секундочку.
Надежда Семеновна откинулась на упругую спинку лонгшеза, закрыла глаза. Над головой, на командирском мостике, снова настойчиво застонал вызов из телеграфной рубки. Постепенно оформилась, овладела сознанием новая мысль, погасила улыбку, заставила нахмурить красивые, чуть подправленные карандашиком брови.
«Неужели, в самом деле, война? Кто бы мог думать? Соседи… Сегодня — враги, злые убийцы. Давно ли Надежду Семеновну принимала Германия? Ее выступление в королевском театре… Цветы, гром рукоплескании, овации… Ее успех, почитатели. Выходка этого гвардейца, барона фон-Эберса…
Впрочем, нет ничего удивительного… Сравнить эту нацию с нами? Смешное, но трогательное обожание милого юноши с наглым домогательством перетянутых лейтенантов?.. Ее сердце, она помнит отлично, на минуту даже не дрогнуло, когда сообщили, что барон Эберс пустил себе пулю. У нее даже мысли не мелькнуло навестить его в клинике. И это не жестокость, а просто уверенность, что лейтенант останется жив. Разве она не права — с него, как с гуся вода? „Прусские офицеры не имеют права умирать от любви“ — не от него ли она слышала эту фразу?..»
Надежда Семеновна встряхнула головкой, отгоняя тяжелое воспоминание. Вдруг с легким криком выпрямилась в лонгшезе, вздрогнула, пугливо-зябко подобрала ноги.
Прямо ей на лицо лег пристальный, страшно знакомый взгляд светлых прозрачных холодных глаз. Тот же изгиб бровей, та же складка на лбу…
Сверху стучат торопливые молодые шаги. Потом залязгали ступеньки, грузно ступает толстяк-капитан.
— Надежда Семеновна! Объявлена… Минуем Аден. Франция с нами, Англия ожидается… Ради Бога, что с вами, на вас лица нет?..
— Ах, не, ничего… Просто почудилось. Мне показалось, будто кто то вошел, вон оттуда…
— Оттуда? Да это же наш матрос… Ты чего, Янсон?
— Кнехты почистить, ваше высокоблагородие, поручни протереть…
— Барыню напугал. Сгинь!
Капитан грузно спустился по лесенке, долго вытирал вспотевшую лысину, отдувался. Присел рядом в плетенку, потряс головой.
— Да, мать моя, вот… Стало быть, воюем…
— Чур меня, чур! Думал, русалка, привидение… Голубушка моя, этак вы себя вконец изведете. Которую ночь глаз не смыкаете?
— Разве можно уснуть в такую жару? А на меня еще страшно действует эта обстановка, напряженность, отсутствие огней…
Толстяк-капитан оторвался на минуту от бинокля.
— Матушка, не взыщите. Теперь уж не про огни думать. И то, не сглазить, мимо Малединских-то как прошмыгнули. Николай Константиныч! Пожа-алть!..
Младший помощник отстаивал вахту и потому издали лишь осмеливался пожирать взорами пассажирку.
— Поглядите-ка, юноша, вы… Слеза, что ли, набегает?
Младший помощник взялся за свой бинокль. Оба долго передвигали бинокли вправо и влево, отрываясь от окуляра, поверяли глазом и снова прицеливались в одно и то же место на горизонте. Там, кроме мутной дымки туманного утра, на взгляд Надежды Семеновны ничего не было.
Потом младший помощник оторвал от бинокля глаза и отозвался негромко:
— Так точно!
— А? В самом деле? Позвоните-ка Василь Степанычу.
Штурман бочонком вкатился на мостик, на ходу застегивая китель. Приняв из рук капитана бинокль, будто казак в седле, подался вперед, впиваясь в горизонт. И, когда оторвался, в голосе его протиснулись зловещие нотки.
— Д-да-с!.. И знаете что? Много ближе, чем кажется.
Один из самых загадочных русских романов ХХ века, «Огненный ангел» Валерия Брюсова – одновременно является автобиографическим, мистическим и историческим. «Житие» грешников – оккультистов, жаждущих запредельных знаний, приводит их либо к мученической смерти, либо к духовной опустошенности, это трагический путь Фауста, но в какой-то мере это и путь нашей цивилизации.
Долгие годы мужчину и женщину связывала нежная и почтительная дружба. Но спустя пятнадцать лет страсть вырвалась из оков…http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лекция, читанная автором в Москве, 27 марта 1903 г., в аудитории Исторического музея, и 21 апреля того же года, в Париже, в кружке русских студентов.
Статья в специальном № «Северо-Европейского вечернего вестника»«... За последнее время появился целый ряд описаний страшной катастрофы, постигшей Республику Южного Креста. Они поразительно разнятся между собой и передают немало событий, явно фантастических и невероятных. По-видимому, составители этих описаний слишком доверчиво относились к показаниям спасшихся жителей Звездного города, которые, как известно, все были поражены психическим расстройством. Вот почему мы считаем полезным и своевременным сделать здесь свод всех достоверных сведений, какие пока имеем о трагедии, разыгравшейся на Южном полюсе.
Игнатий Николаевич Потапенко — незаслуженно забытый русский писатель, человек необычной судьбы. Он послужил прототипом Тригорина в чеховской «Чайке». Однако в отличие от своего драматургического двойника Потапенко действительно обладал литературным талантом. Наиболее яркие его произведения посвящены жизни приходского духовенства, — жизни, знакомой писателю не понаслышке. Его герои — незаметные отцы-подвижники, с сердцами, пламенно горящими любовью к Богу, и задавленные нуждой сельские батюшки на отдаленных приходах, лукавые карьеристы и уморительные простаки… Повести и рассказы И.Н.Потапенко трогают читателя своей искренней, доверительной интонацией.
Вот как описывает свой сборник сам Петр Суворов: «Что сказать объ общемъ характерѣ моихъ разсказовъ? Годы, ими захватываемые, за исключеніемъ одного очерка „Тетушка Прасковья Егоровна“, относятся къ самымъ живымъ годамъ русскаго быта и русской литературы. Тургеневъ почерпалъ изъ нихъ „Отцовъ и дѣтей“, Чернышевскій — романъ „Что дѣлать“? Болеславъ Маркевичъ — „Переломъ“, Писемскій — „Взбаломученное море“, Достоевскій — „Бѣсы“, Гончаровъ — „Обрывъ“. Авторъ „Изъ далекаго прошлаго“ не остался, съ своей стороны, пассивнымъ и безучастнымъ зрителемъ великой послѣ-освободительной эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.