Мартон и его друзья - [7]

— Мышей много, — заискивающе объяснила она Доминичу, бросавшему на кота косые взгляды, — они больше пожрут, чем Петике съест. Аппетит у него совсем плохой.

Потом купила канарейку Мандику.

— Подарили мне, — сказала она мужу. — Такая пичужка одними крошками проживает, она, можно сказать, и не ест ничего.

Затем разжилась где-то собакой Цезарем.

— Я же целыми днями бегаю, пусть хоть кто-то квартиру сторожит, а то, не дай бог, еще заберутся…

После завела попугайчика Лауру.

— Адвокат с четвертого этажа подарил.

И, наконец, приобрела двух морских свинок: Йошку и Юци.

Остановись кто-нибудь у открытого окна дворницкой и послушай, как разговаривает в комнате Шаролта, он подумал бы: «Какая счастливая семья! Сколько детей у этой крутобедрой женщины: три мальчика и три девочки. Странно только: почему все шестеро молчат? Неужели еще говорить не научились?»

— Поди сюда, Петике, поешь картофельного супу, молоко ведь дорого… Юци, не безобразничай, зачем ты грызешь ножку стола?.. Цезарь, красавчик, красавчик ты мой… Мандика, милочка, спой что-нибудь. В воскресенье сахарку получишь…

В Союзе металлистов Доминич стал секретарем секции жестянщиков и водопроводчиков и тут же бросил работу дворника. «Не к лицу такое секретарю секции Союза металлистов. Предложили бы место управляющего домом — это бы еще куда ни шло!.. А то ночью вставай да всякой мелюзге дверь отворяй. Даже уборные чисти! Нет! Довольно!» Ему, правда, жаль было доходов и даровой квартиры, поэтому он договорился с Шаролтой, что она займется вышиванием. «Небось не ослепнешь!» У Доминича жалованье теперь было вдвое больше, чем на заводе. Они переселились в новую квартиру из двух комнат.

Шаролте хотелось уже иметь детей, она и Доминича уговорила, но старания их не увенчались успехом. Шаролта обратилась к врачу, и врач успокоил ее: «У вас все в порядке». А Доминич не желал идти к врачу, имея на то, видно, свои причины.

Что же касается ребенка, он заявил:

— Раз уж тебе так приспичило, заводи: я ведь не какой-нибудь скупердяй… Да и твои Цезарь, Петике, Мандика, Лаура, Йошка и Юци съедают в конце концов не меньше, чем один ребенок сожрет. Ты лучше продала бы этих тварей… пользуешься моей добротой!..

Доминич несколько пообтесался — по крайней мере в определенном направлении. «Один из лучших рабочих-ораторов социал-демократической партии», — во всеуслышание сказал о нем заместитель редактора «Непсавы»[4] Шниттер на заседании партийного руководства, добавив при этом про себя: «Колоссальный осел!»

Доминич мог в любой час и по любому вопросу произнести двухчасовую речь. Речи эти, правда, мало чем отличались друг от друга. «Я выступать не собирался…»; «Без социального прогресса у Венгрии нет будущности…»; «Знание — сила, сила в знании…»; «Наша сила в нашей организованности»; «Стачка — могучее оружие, но, прежде чем пользоваться им, мы должны его хорошенько проверить, чтоб оно нас же не поразило»; «Те, кто недоволен нами, могут уйти: скатертью дорожка!»; «Я и сам был рабочим»; «Нынче мы еще просим, но завтра…»; «Мы предупреждаем Иштвана Тису[5], что с социал-демократическими рабочими шутки плохи»; «В Венгрии не воцарится спокойствие, пока не будет принят закон о всеобщем, тайном, распространяющемся и на женщин избирательном праве».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой мы расскажем про рис-сечку, смешанный чай, про одну девушку и разные болезни, а Игнац Селеши будет смеяться так, что у него даже сорочка выскочит из брюк

1

Кафе «Сорренто» открылось на углу улицы Непсинхаз и проспекта Йожефа за два года до убийства Франца Фердинанда. Маклер по колониальным товарам Шандор Вайда после ряда удачных «блиц-конкуренций» с процветающими кофейнями решил открыть настоящее кафе. Но так как у него не хватило капитала, он взял себе в тайные компаньоны Игнаца Селеши — одного из секретарей Союза печатников и вице-директора Всеобщего рабочего потребительского кооператива.

«Блиц-конкуренция» заключалась в том, что Вайда учреждал против какой-нибудь процветающей кофейни другую кофейню и сдавал ее в аренду. Арендаторов он брал потому, что был занят и, кроме того, предпочитал на случай «оскорбления действием» иметь под рукой подставное лицо, дабы все оплеухи доставались не ему самому, а арендатору. У владельца основной кофейни выручка катастрофически падала, и через несколько недель он готов был хоть за двойную цену купить конкурирующее предприятие со всем оборудованием, лишь бы прикрыть его и избавиться от нежелательного соперника.

После одной бурной сцены, когда владелец подобной основной кофейни избил не арендатора, а Вайду, а под конец опрокинул на маклера шкафчик, уставленный фарфоровыми сервизами, Вайда забеспокоился о «личной безопасности», а также о «безопасности капитала» и решил распрощаться с этим ремеслом.

Знакомство Шандора Вайды и Игнаца Селеши завязалось с той поры, когда Вайда перепродал Всеобщему рабочему потребительскому кооперативу пять вагонов «первосортной сечки» и положил себе в карман неслыханную для посредника сумму денег.

Дело в том, что сечка была на двадцать процентов дешевле цельного риса. Перед заключением сделки Вайда нанес визит вице-директору Селеши и обратил его высокое внимание на некоторые обстоятельства, связанные с рисом-сечкой. Селеши занялся изучением проблемы «здорового питания» и освоил ее с невероятной быстротой. На заседании дирекции он произнес речь о том, что «рабочему совершенно безразлично, в каком виде получает он необходимые калории: в виде сечки или в виде цельного зерна. Сечку можно купить на десять процентов дешевле, что для семьи рабочего составит значительную экономию. И, помимо всего, рис-сечка быстрее разваривается. Это также дает экономию топлива. Не говоря уже о том, что сечка легче усваивается».