Маршал Рокоссовский - [68]

— Сделал? Вы сами-то, Буриков, где? В Армавире? И говорили с командующим? — в голосе редактора слышались и удивление, и одобрение, и даже похвала. Текст большой?

— Строк на сто двадцать.

Когда он кончил диктовать, редактор сказал:

— От лица службы благодарю. А за материал, Буриков, пятикратный гонорар прикажу вам выписать. Вот так-то, старик! А теперь возвращайтесь, да поскорее. Работы по горло. Есть новое задание…

ОДНАЖДЫ В РОСТОВЕ

Зазвонил телефон, и в трубке послышался знакомый голос полковника Назарько[2]:

— Зайди, пожалуйста.

Алексей Игнатьевич, замещая начальника штаба округа, располагался в его кабинете.

— Сегодня из Грозного приезжает генерал армии Тюленев, намерен с тобой встретиться. Поезд прибывает в двадцать три с минутами, встречай!

— Генерал собирается со мной говорить? — не скрыл я удивления. — О чем?

— Как о чем? О кавказских событиях. Ведь ты же ездил в архив, статья была твоя в «Комсомольской правде». Он ее читал…

— Неужели о том не было известно командующему фронтом?

Кавказские события происходили осенью 1942 года, когда на снежных перевалах завязались напряженные бои. Их вели с немецко-фашистскими частями войска Закавказского фронта, которым командовал генерал Тюленев.

— Вот об этом его и спросишь. А теперь выполняй задание. Бефель есть бефель[3]. В гараже возьмешь гостевой ЗИМ, команда дана.

Этому разговору предшествовали такие события. В конце лета пастух-карачаевец в поисках отбившихся от стада овец забрел на Марухский ледник. Овец он там не нашел, но увидел такое, что заставило его забыть о животных. На холодном снежном склоне темнели впаянные в лед останки советских солдат. Не один и не десять, много больше. Шинели стянуты ремнями, гранаты, в подсумках патроны, в руках винтовки.

Марухский ледник находится в пределах Северо-Кавказского военного округа. Об этом стало известно в его штабе в тот же день, а на следующий день последовала команда из Москвы: во всем разобраться и донести.

Нам, сотрудникам штаба округа, удалось в Ростове установить немногое: на Марухском перевале, вблизи которого побывал пастух-карачаевец, оборонялись части 46-й армии, которой в ту пору командовал генерал В. Ф. Сергацков. Они приняли бой с немецкими войсками. Но какие это были части, сколько их там было? Когда произошел бой? Чем он закончился? Все тонуло в неизвестности.

На запрос в архив его начальник сообщил, что необходимые документы в архиве имеются и для работы с ними нужен от нас представитель. В тот же день я вылетел в Подольск.

Работать в архиве пришлось несколько дней, с утра и до его закрытия. Переворошил десятки дел. Удалось установить безрадостные обстоятельства сражения в холодной заоблачной выси.

В последние дни августа 1942 года части 394-й стрелковой дивизии и партизаны карачаево-черкесского отряда «Мститель» столкнулись на леднике с отборными, отлично подготовленными и экипированными батальонами альпийской дивизии «Эдельвейс». Немецкие егеря засели в скалах и открыли прицельный огонь по нашим выдвигавшимся подразделениям.

На леднике им пришлось принять бой, в результате которого, понеся потери, красноармейцы из батальона старшего лейтенанта Рухадзе вынуждены были отойти. А ночью пошел снег, закружилась метель, она продолжалась несколько суток. Снег скрыл следы недавнего боя и оставшихся на леднике бойцов.

По возвращении в Ростов вездесущие журналисты из «Комсомольской правды» попросили написать о том бое на Марухском леднике. Публикация вышла без задержки, ее-то и прочитал Иван Владимирович Тюленев…

Задолго до прибытия поезда я уже был на Ростовском вокзале. С генералом Тюленевым никогда не встречался, и было объяснимым то волнение, которое испытывал. Я знал, что Иван Владимирович волжанин, участник Октябрьской революции, в гражданскую войну воевал в составе легендарной Конной Армии. Потом занимал ответственные военные посты. В 1940 году он, Жуков и Мерецков были удостоены высшего звания генерала армии. 22 июня 1941 года Иван Владимирович принял Южный фронт, а потом после тяжелого ранения вступил в командование Закавказским фронтом.

Поезд подкатил к платформе без опоздания. В дверях вагона показался генерал, сухощавый, подвижный, во всю грудь пестрые ленточки наград. Приветливое лицо, рыжеватые усики. По виду никак не дашь его немалые — за семьдесят — годы.

— О делах завтра, сейчас отдыхать, — объявил он.

— В гостинице все готово.

— Нет, нет. У меня в Ростове много друзей. — Уверенно указывая водителю дорогу по ночным улицам, он сказал, что Ростов — город юности, знает со времен гражданской войны. — Люблю его.

Он оказался точным: ровно в десять появился в штабе, и мы уединились в свободном кабинете.

— Вы не думайте, что если я был командующим фронтом, то должен знать обстоятельства боя в таких углах, как перевалы. Поглядите, какую территорию охватывал Закавказский фронт, — он указал на висевшую во всю стену карту. — С севера боевая линия проходила у Новороссийска и Туапсе, где сражались наши дивизии с 17-й немецкой армией Руоффа. Далее линия фронта тянулась по Кавказскому хребту и выходила к Орджоникидзе, Моздоку, Грозному. Туда вышла танковая армия Клейста, и там шли ожесточенные бои. На юге у границы были сосредоточены двадцать шесть турецких дивизий. Они находились в полной готовности к выступлению против нас. Ждали только команды. Надеялись, что Сталинград вот-вот падет, и тогда они двинутся к Тбилиси, Еревану, Баку. Ударят с тыла. Но еще особую заботу вызывало и черноморское побережье. Нам стало известно, что в Крыму сосредоточиваются немецкие десантники. Генерал Штудент спешно готовит воздушно-десантную операцию по выброске дивизий в район Батуми. Так что события на Марухе — это небольшая частица боевой ситуации Закавказья. А теперь рассказывайте о перевалах, — повторил он просьбу.