Маршал Рокоссовский - [16]

Такие документы, продолжал анализировать Константин Константинович, не соответствовали обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкрепленное возможностями войск.

Причиной же появления таких документов являлось стремление военачальников оградить себя от возможных неприятностей. В случае чего можно было обвинить войска, якобы не умевшие выполнить приказ.

«Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено! — горестно замечал маршал. И, подводя итог сказанному, писал: — Стоять насмерть и умереть нужно с умом, только тогда, когда этим достигается важная цель, лишь в том случае, если она, смерть немногих, предотвращая гибель большинства, обеспечивает общий успех».

Именно тогда по этой причине произошел конфликт между Рокоссовским и командующим Западным фронтом Жуковым.

Части 16-й армии отражали яростные удары превосходящих сил противника, группировка которого состояла из четырех полнокровных танковых и пехотных дивизий. Положение в армии усугублялось еще и тем, что в глубине нашей обороны не было резервов, которые смогли бы задержать танки и пехоту в случае их прорыва. Войска армии несли большие потери.

Оценив обстановку, Рокоссовский пришел к выводу о целесообразности занять находящийся в тылу выгодный рубеж, использовать Истринское водохранилище как серьезную преграду для наступающих. Свой замысел он доложил командующему фронтом генералу Жукову и просил дать разрешение на занятие намеченного рубежа. Тот молча выслушал и ответил решительным отказом.

— С рубежа не отходить. Стоять насмерть.

— Но ведь обстановка позволяет поступить именно так.

— Об отводе войск не может быть и речи.

Константин Константинович не знал, что накануне между Жуковым и Сталиным состоялся серьезный разговор.

— Скажите, товарищ Жуков, вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас с болью в душе. Говорите честно.

Стоявший у карты Георгий Константинович оторвал от нее взгляд и произнес:

— Москву, конечно, мы удержим. Врагу не отдадим.

Это было своего рода обещание, клятва, невыполнение которой могло стоить головы. Жуков принимал все меры, чтобы выполнить данное им слово…

Рокоссовский об этом разговоре не знал, и когда Жуков уехал, он телеграфировал свою просьбу об отводе начальнику Генерального штаба. Маршал Шапошников ответил, что предложение целесообразное и он его санкционирует.

Распоряжение командарма не успело дойти до войск, как поступила грозная телеграмма: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».

Такого ответа Константин Константинович никак не ожидал. Еще раз прочитал телеграмму и задумался. Мысленно поставил себя на место Жукова.

«Сейчас на плечи этого человека легла тяжелейшая задача — отстоять Москву. Может быть в частности он не прав, но прав в главном: нельзя отступать ни на шаг. Обстоятельства чрезвычайны и требуют чрезвычайных мер. Он приказывает стоять насмерть, — значит будем делать так. В этом залог успеха».

И командарм распорядился: «Приказ об отводе войск отменить. Занять прежние позиции и с них — ни шагу назад!»

Этот конфликт не изменил их отношений. Они по-прежнему с уважением относились друг к другу.

В конце ноября обстановка в полосе 16-й армии обострилась до предела. Противник овладел Рогачевым, Красной Поляной, завязал бои за Лобню. Отсюда в ясные дни видна Москва. Используя успех, немцы начали подтягивать дальнобойные орудия, чтобы начать обстрел столицы.

Ночью последовал звонок из Ставки: «Сделать все возможное, чтобы ликвидировать угрозу! Нельзя допустить выхода немецких танков к каналу Москва — Волга!» А до канала рукой подать. Один рывок — и танки достигнут его берега. Резервов нет. Артиллерии тоже.

«Продержитесь до утра. Поможем», — обещала Ставка.

На счастье, удалось перехватить на марше два стрелковых батальона и артиллерийский полк. Утром прибыла обещанная помощь — два артиллерийских полка и три дивизии «катюш».

— Без промедления занять огневые позиции! — приказал командарм. — Подготовить огонь по Красной Поляне.

Мощью артиллерии удалось сорвать атаку врага.

СУХИНИЧИ

Под Москвой генерал Рокоссовский приобрел и полководческий авторитет. Подтверждением тому операция, связанная с овладением городом Сухиничи.

Далеко за полночь начальник штаба генерал Соколовский принес на подпись командующему оперативную сводку. С военной лаконичностью в ней перечислялись основные события за день. Включая в себя десять армий, Западный фронт занимал огромную территорию. На северо-западе, на волоколамском направлении, действовала 16-я армия Рокоссовского, а на юге 10-я армия генерала Голикова безуспешно рвалась к небольшому городу Сухиничи, что в Калужской области. Между ними более полтысячи верст. Пока операторы обзвонили штабы, приняли донесения да свели их в единый документ, прошло полночи.

Хмурясь, командующий надел очки, стал читать.

— А «десятка» по-прежнему топчется, — проговорил недовольно. — Пусть завтра Голиков утром мне позвонит. Я поговорю.

Начальник штаба сделал в своей книжке пометку.