Марийский лесоповал: Врачом за колючей проволокой - [65]

— Чем прижгла? — спросил я,— папироской?

— Я ничего не делала,— Леля посмотрела на меня с вызовом.

— Вот что, Леля, давай не будем спорить. Ты мне веришь?

—Да.

— Тогда слушай. Знаешь, как выглядит сифилитическая язва?

— Она, кажется, круглая.

— Да, в этом ты права, она действительно круглая, но это еще не все, важнее другое.— Сифилитическая язвочка чаще всего покрыта «сальным налетом» с отчетливым уплотнением. Поэтому она и называется твердым шанкром. Она, запомни, безболезненная, не как у тебя, и лимфатические железы должны быть увеличены. А у тебя в паху они даже не прощупываются. Вот и все.

Девушка задумалась.— А может быть вы не правы?

— Ты хочешь, чтобы у тебя взяли кровь на реакцию Вассермана? Что это дает? В больницу из-за этого тебя не положат. А когда ответ придет отрицательный, тебя могут посадить в карцер за обман, а может быть, и за членовредительство. Ты же знаешь, что Тамара Владимировна больше всего не любит, когда ей говорят неправду. Скажи честно, зачем ты это сделала? Обещаю — все останется между нами.

— Хотела немного отдохнуть в больнице. Девчата сказали мне, что сифилитиков обязательно кладут на койку. А потом возьмут кровь и ждут ответа. А пока придет ответ, может пройти целый месяц.

— Да, если есть подозрение на сифилис, то больного, конечно, госпитализируют. Но у тебя — другое дело. Сразу видно, что это — искусственно сделанная язвочка. Давай, Леля, по-хорошему: лучше приходи ко мне на прием, если ты устала, и честно скажи об этом — я тебя освобожу. Понятно?

— Да,— сказала она тихо,— простите меня, Генри.

Меня обычно называли по имени, даже следователи и многие зэки вообще думали, что Генри моя фамилия.

Амбулаторный прием я проводил обычно с одной из медсестер, но иногда на нем присутствовала и Тамара Владимировна. Как и во всех лагерях здесь также встречалось немало симулянтов, которые разными способами старались получить освобождение от работы. Все эти способы: искусственное повышение температуры, «мичуринские прививки» (искусственно вызванные абсцессы и флегмоны) учащенное сердцебиение после приема настойки табака и чифира (пачка чая на стакан воды) и тому подобное мне были хорошо известны, и таким образом не удавалось у меня получить освобождение.

Мы всегда измеряли температуру, когда это требовалось, но не всегда придерживались показаний градусника и освобождали при необходимости больных и тогда, когда ртутный столбик находился ниже отметки 37°, что считалось нарушением порядка.

Сектанты

Однажды пришли на прием двое юношей лет 20—22, худенькие, бледные и очень скромные на вид. Они в нерешительности остановились около моего стола и не знали, видимо, что сказать. Как принято, я спросил сначала фамилию, имя, отчество, год рождения, статья и срок, и лишь потом задал вопрос: на что жалуетесь? Оказывается, обоих юношей судили по статью 193 (военная) и дали срок по десять лет.

— Мы ни на что не жалуемся,— ответил один из них.

— Тогда зачем пришли? — спросил я с удивлением.

— Мы верующие.

— Ну, и дальше что?

— Наша вера не позволяет работать по воскресеньям, а завтра воскресенье, и нас гонят на работу.

— А если не пойдем,— добавил другой,— нас могут посадить в карцер или прибавят срок.

В военные годы за отказ от работы зэков нередко судили по статье 58—14 (саботаж) или, если везло, сажали в карцер суток на десять. В 1946 году отказников, может быть, уже не судили за саботаж, но по головке не гладили.

— Как быть? — обратился я к своему шефу,— мне кажется, что надо им помочь.

— Вот что, мальчики,— обратилась она к юношам и по привычке положила ногу на ногу,— давайте условимся: когда вас пошлют в воскресенье на работу, приходите сюда. Мы вас освободим от работы, но, предупреждаю заранее, об этом никому ни слова, иначе неприятности будут и вам, и мне. Поняли?

— Мы вас поняли.

— И чтобы вы знали, я запишу сейчас в амбулаторный журнал, что у вас понос, и поэтому освобождаю от работы. Кстати, за что вас судили?

— Нас судили за то, что отказались служить в армии. Когда должны были давать присягу, мы вышли из строя и объяснили, что наша вера не позволяет носить оружие.

— Понятно. А сейчас, мальчики, идите в свой барак и мой вам совет: не шатайтесь напрасно по зоне пока «болеете», — напутствовала их, улыбаясь, Тамара Владимировна.

— Большое вам спасибо, — ответили радостно сектанты и покинули амбулаторию.

— Жалко ребят. Так они могут ни за что еще раз получить срок,— высказалась мой шеф вздыхая.

Эти ребята были не одни, кто сидел за свои религиозные убеждения. Несколькими днями позже в колонии проводились прививки поливалентной вакциной против желудочно-кишечных инфекции, во время которых одна из заключенных, молодая девушка, потеряла сознание. Я сразу обратил на нее внимание. Бледное, типично русское лицо с правильными чертами, большими темными и печальными глазами, тонким носом и красиво очерченными губами, гладкими, черными, аккуратно зачесанными волосами, сразу вызывало симпатию.

Поразило меня странное выражение покорности в ее глазах. Казалось, что эта девушка была готова перенести безропотно все тяготы, которые ей приготовила судьба.