Марина Цветаева — Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916—1925 - [27]
Олечка! Правда, как реально теперь для нас и то и другое, и Москва, и Батум. Мы с тобой вместе мир завоюем, все лучшие люди будут с нами.
Это, Оля, не бред, а то, что у меня растет с каждым днем, с каждым твоим письмом. Жди же, Олечка, от меня ежедневно вестей. Не бойся ни за что на свете! — «Живые в помощи вышнего!..».
Целую, жму твою руку, лучшей из Женщин. Твой брат Борис.
Вторник. Ночь. 16-го августа 1921 г. Москва
(О Москве)
1) Марина счастлива от большого числа продуктов, которые я ей поменял на тряпки. Ждет эту неделю разрешения вопроса о себе: с Наркоминделом и Марусей Ростовцевой (через нее буду хлопотать).
2) о «Батумской коммуны»
3) и если мы едем в Батум и перебираемся с тобой через 2–3 недели в Москву, — моих проводов на юг — вот такая будет 1-я оказия для подкрепления «нашего с тобой Московского Дома». Ах, Олечка! Как прекрасно жить! Иметь такую прекрасную сестру! Пришла Марина. С вечера, посвященного воспоминаниям А. Блоку. Настроение у нее прекрасное. Марина — решимость! Марина — творчество! Рассказал Марине о том, что написал тебе, о наших планах и возможности нашего приезда из Воронежа в Москву — жить! Остановимся у Марины в большой комнате. О разговоре подробно завтра, сейчас ложусь спать. Поздно. О нашем вечере — вдруг с порожками — тоже напишу.
Целую крепко тебя, дорогая Олечка. Наша энергия и подъем скоро доедут до тебя самым реальным образом. Вижу и тебя, решившую делать большие расстояния, радующие людей и больше всего и всех твоего брата-рыцаря.
Крепко жму твою прекрасную руку — прекрасной из сестер. Твой брат Борис. Марина настойчиво укладывает спать. Ложусь. Олечка, уже рассвет.
Твой Борис.
Вторник
16 августа 1921 года Москва
Все написанное в весточках № 2 и 3 о нашем будущем подтверждаю. Написал Всевочке весточку — ему она понравится. Имею очень мало времени. Доклады о поездке, ожидание из Питера коммуны и бивуачный быт моей жизни этот день укоротили намного. Пиши же, Олечка, не задерживай вестей. Отвечай скорее на мои твердые решения о совместной нашей жизни.
Оля, я только сейчас вспомнил, как прекрасно мы написали друг о друге — ведь это же дает полную гармонию, что наш дом «мой и твой» будет самый прекрасный.
Олечка, я мечтаю о нашей тихой встрече. Ведь ты по-настоящему уже внесешь в мой быт прекрасные книги, чего не может сделать ни один человек, даже Марина, хотя она человек от литературы.
Мы с тобой будем ходить на все интересные литературные вечера, будем их устраивать у себя.
Пиши же, дорогая, всех прекраснее, моя сестра Олечка. Целую. Жму твою руку прекрасней всех движений!
Твой брат Борис.
17 августа 1921 г. Москва
Дорогая Олечка!
Ты, наверное, уже ощущаешь мою бешеную энергию, несмотря на мое нездоровье (последствия малярии)[114].
Она у меня увеличивается с каждым днем от той определенности ближайших перспектив и в твоей, и в моей жизни.
Как хорошо, что так удачно все совпадает. Я наконец-то буду работать по живописи, а ты сошла с своего «сундучка».
Сегодня говорил с Военным Комиссаром, от которого многое зависит (все) в смысле моего откомандирования и демобилизации, и он, спросив меня — устраивает ли меня это — сказал, что недели через 1 ½ — 2 он мне поможет выбраться из армии. Вот тебе уже шаг к реализации наших планов не в мечтаниях, а наяву!
Теперь со дня на день жду Романовича и Максимова из Питера для выяснения вопроса с Батумом.
Сейчас написал письмо Келларенку[115]. Ты знаешь, он тоже необходимый человек в моей жизни, и главное то, что и я ему слишком нужен — он сбился с своей дороги и его только я смогу поставить на рельсы, т. к. у него нет второго меня, а с остальными он официален. Ведь только я могу ругательски ругать Володьку, и он не сердится — знает, что я созидаю.
Жду первой же оказии выслать тебе денег на текущую жизнь.
Жму твою руку — сестры и прекрасной из женщин.
Целую.
Твой брат Борис.
Среда
17 августа 1921 г.
Москва
Дорогая Олечка!
Я — весь в будущим днях, а потому не пишу о сегодняшних в смысле моего быта. Могу сказать одно, что он бивуачен до крайней степени и, если бы не эти перспективы, то я ни на минуту бы не остался в таких условиях.
Марина своеобразно рассчитывает на мою энергию и любовь к ней «в вечных снегах Духа»[116] во всех отношениях. Где осуждение — там много неправды, поэтому я не осуждаю и мои, только потому, что это мои отношения. Я самоотверженно и легко шагаю через много нелепостей и чувствую себя прекрасно. Ведь у меня нет и здесь минорного тона, и я не теряю дали горизонта — себя и сестры и братьев, а на остальных мне наплевать. Пусть пользуются пока я с ними, а изменить себя я не смогу, да и не вправе. Скоро — ты.
Борис.
17-го августа 1921 г.
г. Москва
Дорогая Олечка!
Т.к. жизнь я считаю только сказкой, где все бывает и смерть, и рождение, добро и зло, огонь и вода, — все это бывает в ней не только прекрасно, но и невыразимо и непостижимо в своих из-началах и концах.
Многим очевидцам Ленинград, переживший блокадную смертную пору, казался другим, новым городом, перенесшим критические изменения, и эти изменения нуждались в изображении и в осмыслении современников. В то время как самому блокадному периоду сейчас уделяется значительное внимание исследователей, не так много говорится о городе в момент, когда стало понятно, что блокада пережита и Ленинграду предстоит период после блокады, период восстановления и осознания произошедшего, период продолжительного прощания с теми, кто не пережил катастрофу.
Наталья Громова – писатель, драматург, автор книг о литературном быте двадцатых-тридцатых, военных и послевоенных лет: «Узел. Поэты. Дружбы и разрывы», «Распад. Судьба советского критика», «Эвакуация идет…» Все книги Громовой основаны на обширных архивных материалах и рассказах реальных людей – свидетелей времени.«Странники войны» – свод воспоминаний подростков сороковых – детей писателей, – с первых дней войны оказавшихся в эвакуации в интернате Литфонда в Чистополе. Они будут голодать, мерзнуть и мечтать о возвращении в Москву (думали – вернутся до зимы, а остались на три года!), переживать гибель старших братьев и родителей, убегать на фронт… Но это было и время первой влюбленности, начало дружбы, которая, подобно пушкинской, лицейской, сохранилась на всю жизнь.Книга уникальна тем, что авторы вспоминают то, детское, восприятие жизни на краю общей беды.
Наталья Громова – прозаик, исследователь литературного быта 1920–30-х годов, автор книг «Ключ. Последняя Москва», «Скатерть Лидии Либединской», «Странники войны: воспоминания детей писателей». Новая книга Натальи Громовой «Ольга Берггольц: Смерти не было и нет» основана на дневниках и документальных материалах из личного архива О. Ф. Берггольц. Это не только история «блокадной мадонны», но и рассказ о мучительном пути освобождения советского поэта от иллюзий. Книга содержит нецензурную брань.
Второе издание книги Натальи Громовой посвящено малоисследованным страницам эвакуации во время Великой Отечественной войны – судьбам писателей и драмам их семей. Эвакуация открыла для многих литераторов дух глубинки, провинции, а в Ташкенте и Алма-Ате – особый мир Востока. Жизнь в Ноевом ковчеге, как называла эвакуацию Ахматова, навсегда оставила след на страницах их книг и записных книжек. В этой книге возникает множество писательских лиц – от знаменитых Цветаевой, Пастернака, Чуковского, Федина и Леонова и многих других до совсем забытых Якова Кейхауза или Ярополка Семенова.
Роман философа Льва Шестова и поэтессы Варвары Малахиевой-Мирович протекал в мире литературы – беседы о Шекспире, Канте, Ницше и Достоевском – и так и остался в письмах друг к другу. История любви к Варваре Григорьевне, трудные отношения с ее сестрой Анастасией становятся своеобразным прологом к «философии трагедии» Шестова и проливают свет на то, что подвигло его к экзистенциализму, – именно об этом белом пятне в биографии философа и рассказывает историк и прозаик Наталья Громова в новой книге «Потусторонний друг». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Лидия Либединская (1921–2006) — прозаик, литературовед; урожденная Толстая, дочь поэтессы Татьяны Вечорки, автор книги воспоминаний «Зеленая лампа».Всю жизнь Лидия Либединская притягивала незаурядных людей, за столом ее гостеприимного дома собирался цвет нашей культуры: Корней Чуковский, Виктор Драгунский, Давид Самойлов, Семен Липкин, Булат Окуджава, Каверины, Заболоцкие… Самодельная белая скатерть, за которой проходили застольные беседы, стала ее Чукоккалой. Литераторы, художники, артисты и музейщики оставляли на ней автографы, стихи, посвящения, рисунки.Эта книга и получилась такой же пестрой и разнообразной, как праздничный стол.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.