Марианская впадина - [45]
Я постепенно начала понимать, чего он добивался, хоть это и звучало, как плохо слепленная кухонная психология… И тем не менее: хотела ли я смерти? Хотела ли я умереть? Я подумала и попыталась вслушаться в себя, как это часто советовал мне мой психотерапевт, когда я, потерянная, молча сидела в его кабинете. До дня твоей смерти я, вообще-то, всегда считала, что жить – это хорошо. Не все мне нравилось, но жизнь сама по себе – дело хорошее. В этом я была уверена. Только после твоей смерти…
– Мне плохо оттого, что сейчас я должна жить без Тима.
– Так.
– И само это ощущение. Его я не могу выносить. Я не знаю, как избавиться от этого гадкого, мерзкого чувства.
– Прежде всего, чувства вины?
– Прежде всего, да. Я – эгоистка, да? Гораздо хуже, чем мое чувство вины, ведь тот факт, что его больше нет…
Гельмут закатил глаза.
– Боже мой, вы и пяти минут не можете без того, чтобы не втоптать себя в грязь, да?
– Да нет, я…
– Вы с этим что-то делаете? В церковь, наверное, вы не пойдете, или ходите?
– Я лечусь у психотерапевта, я же говорила, или нет?
– Возможно. И что говорит на все это ваш терапевт?
– Ничего.
Гельмут поморщил лоб.
– Он ничего не говорит? – повторил он за мной.
– Я ему вот так все это не рассказывала.
– А о чем вы разговариваете со своим терапевтом?
– О том о сем. Честно говоря, в последний раз мы с ним долго о лапше разговаривали.
– Что, простите? – он растерянно посмотрел на меня.
– Я же его не знаю совсем. Не могу же я просто рассказывать это совершенно чужому человеку.
– А вы немножко того, да? Вы сейчас как раз все это чужому человеку рассказываете, которого вы к тому же застали ночью на кладбище, когда он выкапывал свою бывшую жену.
– Ладно, так и есть. Но мы немного похожи.
– Мне кажется, вы немножко ку-ку, в отличие от меня, – сказал он, при этом приветливо улыбаясь.
Теперь глаза закатила я, чуть ухмыльнувшись.
– Вы и ваш сын, и все это… и Хельга. Вы всю семью потеряли. Я даже не представляю, как вы справились с этим и не сошли с ума.
– А вы полагаете, повеситься на стропилах в сарае – это не сойти с ума?
– Вы же еще живете.
– Вы – тоже. Ваш брат умер и больше не вернется. И это не ваша вина.
– Но я…
– Послушайте, мне это уже начинает действовать на нервы. Вы не виноваты!
– Я… я… я не… – слова душили меня, – … не виновата.
– Вы еще живете. И это реальность. Вам придется с этим справиться.
– Хорошо.
– Так, ладно. Еще раз: вы хотите умереть? – его глаза врезались в мои, буравя мой мозг насквозь.
– Я не знаю.
Он захлопал в ладоши.
– Я не знаю – звучит лучше, чем «да» до этого.
– Я думаю, я снова хотела бы как-то жить. И наслаждаться этим.
– Ну наконец-то, – вздохнул он, – вот с этим уже можно работать, – он огляделся в палатке. – Хорошо. Это мы обсудили. А здесь форменное безобразие; придется вам, наверное, все это выбросить, да?
Так резко сменить тему мог только Гельмут. В этом он был чемпион.
– А где я спать буду?
– Сегодня мы доберемся до дома моих родителей, там у вас будет кровать.
Я еще раз вытерла краем спальника лицо – осторожно, чтобы не вымазаться кровью.
– Из вас получился бы хороший психотерапевт. Лучше, чем у которого была я, однозначно.
– Что? Быть таким пустозвоном? Я вас умоляю, – и он начал задом выбираться из палатки.
2330
Мы наконец добрались до собственно цели нашей поездки – до родительского дома Гельмута. Это было подворье, расположенное довольно высоко на горе, немного в стороне от горстки домов, составляющих деревню. Дальше внизу стояла маленькая часовня с церковным кладбищем и крохотный магазин продуктов. Как Гельмут и рассказывал, одной стеной дом действительно стоял прямо у обрыва, и создавалось впечатление, что дом вот-вот обрушится в долину вниз.
Основное строение в классическом сельском стиле – ящики для цветов, ставни, деревянные балки, беленый фасад – как будто вынули из рекламного проспекта для туристов, пересадили в Альпы, а потом забросили. Нескольких ставней недоставало, а оставшиеся покосились и были закрыты.
Деревянные балконы обветшали, а ящики для цветов, наверное, уже несколько десятков лет не видели ни листочка, ни цветка. Штукатурка осыпалась, а наветренная сторона почти почернела. Крыша была в приличном состоянии и выдавалась кричащим вишнево-красным цветом.
– Мой отец крыл кровлю почти сто лет назад. Пару черепиц там и сям заменить, конечно, надо бы, но в остальном крыша в безупречном состоянии! Раньше все делали как надо! – добавил Гельмут с удовлетворением.
Он выпустил Джуди из машины, она выскочила и тут же приступила к своим важным исследованиям.
Гельмут ступал своими грузными шагами, направляясь к дому, и перебирал ключи на связке. Большая деревянная дверь была заперта на засов, на котором висел заржавелый навесной замок.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
Девятнадцатилетний Фёдор Кумарин живёт в небольшом сибирском городке. Он учится в провинциальном университете, страдает бессонницей, медленно теряет интерес к жизни. Фёдор думает, что вокруг него и в нём самом существует лишь пустота. Он кажется себе ребёнком, который никак не может повзрослеть, живёт в выдуманном мире и боится из него выходить. Но вдруг в жизни Фёдора появляется девушка Алиса, способная спасти его от пустоты и безумия.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…