Марианская впадина - [31]

– Не думаю, что это хорошо. Просто украсть у людей мать и ничего им не сказать.

– Я думаю, это было правильно, – сказал он и опустил взгляд на урну.

Мы молчали, он встал, открыл урну и, морща лоб, посмотрел туда.

– У меня нет ничего, чем достать пепел, – сказал он, растерянно оборачиваясь ко мне.

– Значит, воспользуйтесь руками. Помоете их потом в воде, тогда все-все от нее останется здесь.

– Хм. Так и сделаю.

Немного сутулясь, он подошел к берегу и сунул руку в урну. Саму капсулу он вынул еще дома, поэтому пепел лежал прямо в урне. Он держал руку, сжав в кулак, и Хельга струилась тонкой струйкой в воду. Он смотрел, не отрываясь. Я видела его лицо лишь в профиль, но этого хватило, чтобы понять, что глаза его были мокрыми. Передо мной стоял мужчина в бежевой рубашке-поло и серых брюках, со сгорбленной спиной и развевающимися на ветру тонкими волосами, и пытался развеять над озером в горах любовь всей своей жизни.

Я встала и взяла у него из рук урну. Закрыв, я поставила ее на землю, а потом положила руку ему на спину, а другой, взяв за руку, помогла ему опуститься на колени. Когда он вытянул руку, я пыталась его удержать, чтобы он не упал в воду. Он всхлипнул и так сильно вцепился свободной рукой в мою руку, что я за нее боялась. Но терпела. Он раскрыл ладонь, и пепел Хельги полностью разлетелся по ветру. Потом он окунул руку в воду и смыл остатки пепла. Поникший, он просто сидел и смотрел на сверкающее в гаснущем закате полотно озера.

– Мне коленям больно, – сказал он через некоторое время, и его голос звучал обычно, не выдавая никаких признаков душевного волнения, так явно присутствовавшего в нем только что.

Я протянула ему обе руки, и он, взявшись за них, подтянулся вверх. При этом мы покачнулись, я потянула его к берегу, чтобы он не упал в воду, и свалилась в воду сама. Я успела выставить руки так, что промокли только брюки, но этого хватило, чтобы у меня прилично испортилось настроение.

Гельмут стоял надо мной, нахмурив брови.

– Что вы там делаете? – спросил он.

– Я упала, – от его глупого вопроса у меня в голосе слышалось раздражение.

– Вы опять вся в Хельге.

– Что?

– Ну, мы же только что развеяли здесь Хельгу. И вы тут же опять туда залетаете. Что, поаккуратнее нельзя? Прямо беда с вами!

Я уставилась на него. Он уставился на меня. Раздражение на его лице пропало, и мы оба расхохотались, в то время как Джуди заливалась лаем у дерева, где мы ее привязали, а Лутц кудахтала нам что-то со скамейки, пока я выбиралась из воды.

Вернувшись к трейлеру, мы еще ненадолго сели около него. Гельмут надежно упаковал остатки Хельги и смотрел сейчас на верхушки деревьев вокруг нас.

– Это хорошо, что вы сегодня тоже были там, на озере, – сказал он.

– Вы так считаете?

– Да. Иначе точно упал бы я, а не вы.

– Вполне возможно.

– Да. Ну и вообще. Я всегда думал, что такие вещи можно делать только в одиночку. Но я думаю, это хорошо, что я был не один.

Я кивнула и положила руку на голову Джуди. Лутц уже спала в своей корзине, которую мы специально для нее обустроили.

– Я бы тоже хотела развеять моего брата. Над морем.

– Хм.

Лутц во сне покачалась немного из стороны в сторону, подбирая удобное положение, и успокоилась.

– Может быть, развеять что-нибудь другое от вашего брата? – предложил Гельмут.

– В каком смысле, что-нибудь другое?

– Это же не обязательно должно быть его тело. Может, у вас есть что-нибудь, что связано с ним. Ну, вы понимаете. Что вам дорого и что связано с ним.

– Я же не могу вещь какую-то в море выбросить.

– Перед этим ее, конечно, надо сжечь.

Гельмут опять сильно закашлял. Я задумалась.

– У меня футболка с собой есть, она с ним связана.

– Вот видите! Мы ее сожжем и сохраним. А потом вы ее развеете.

Это действительно была очень неплохая идея.

– Завтра мы доедем до вашей горной деревушки, верно? – спросила я.

– Правильно.

– Вау.

– Да. Только и сказать – вау.

– Сколько вы там уже не были?

– У-ух. – Гельмут уперся руками в бока, прогнул спину и поднял глаза к небу, а звезды сияли ему в ответ. Некоторые из них так ярко светили, что прямо в глазах покалывало.

– Так, примерно лет тридцать, наверное, – сказал он.

– Вот это да-а.

– Да.

– А дом принадлежит вам?

– Мне в наследство дом достался, братьям – фирма отца. В основном, деньги им остались, да. Сейчас все братья уже умерли. Мне тогда дом не был нужен, я его не хотел. Ну, а что поделаешь?

– И с тех пор он стоит пустой?

– Да, с тех пор, как умерли родители, дом стоит пустой. А родителей нет уже давно.

– Да-а. Я бы на вашем месте его продала. Там сейчас, наверное, тенёт полно.

– Да, и полно призраков.

Он, не отрываясь, всматривался куда-то в ночь, пока кашель опять не начал душить его.

– Ваш кашель становится все хуже, и, честно говоря, выглядите вы немного… утомленным.

– Все нормально.

Типично по Гельмуту.

– А что у вас, кстати, все время гудит в трейлере по ночам? – спросила я.

– Что? А-а, это, наверное, трансформатор или холодильник.

– А-а, понятно, – сказала я, и подумала: «Все с тобой ясно, Гельмут».

Когда Гельмут попрощался перед сном, я еще постояла в темноте. Лутц спала в своей корзине около меня. Свет в трейлере еще горел, и вдруг я услышала звуки, как будто из пулемета кто-то строчит. Стук клавиатуры? Пишущей машинки? Почему шторки в трейлере всегда были закрыты? Я непременно должна была узнать, что там внутри происходит.