Марианна в огненном венке. Книга 1 - [56]

— Возьми его, — внезапно решила она, — я отдаю его тебе, ибо знаю, что он будет гораздо более счастлив с тобой, Язон. Но почему ехать так рано? Почему не подождать немного… всего несколько дней… чтобы я могла…

— — Нет, Марианна! Это невозможно! Я не могу ждать! В любом случае мне надо отплыть тайно, подвергаясь, может быть, риску вступить в бой, так как англичане не позволят мне беспрепятственно покинуть порт.

А подвергать тебя подобной опасности я не хочу. Когда поправишься, ты сможешь спокойно сесть с Жоливалем на греческое судно и вернуться в Европу. Там у тебя достаточно друзей среди моряков, чтобы найти корабль, который согласится, несмотря на блокаду, английские крейсеры и пиратов, перевезти тебя через Атлантику.

— Я не боюсь опасности. Никакой риск меня не испугает, если я разделю его с тобой…

— Тебя одну — может быть! Но, Марианна, ты забыла, что ты больше не одна? Ты забыла ребенка?

Ты хочешь заставить его, исчисляющего жизнь часами, испытать превратности моря, огонь пушек, возможность кораблекрушения? Это война, Марианна…

Она откинулась назад, вырвавшись из удерживавших ее рук. Она внезапно побледнела, и в ее груди что-то сжалось, причиняя боль. Ребенок! Обязательно надо о нем вспоминать? И какая необходимость у Язона заниматься этим бастардом? Неужели он думает, что она возьмет его с собой в эту новую жизнь, которая представлялась ей светлой, ясной и чистой? Что она будет воспитывать сына Дамиани вместе с теми, которых она так надеется получить от него? Чтобы выиграть время и потому, что она чувствовала, что теряет почву под ногами, она в отчаянии бросила:

— Это не война! Даже в этой стране на краю света известно, что никаких враждебных действий между Англией и Соединенными Штатами не происходит…

— Согласен. Война не объявлена, но инциденты учащаются, и это вопрос только недель или даже дней! Сэр Стратфорд Кэннинг знает это прекрасно, и он не поколебался бы наложить эмбарго на мой бриг, если бы его не защищал флаг Турхан-бея. Может быть, ты предпочитаешь, чтобы объявление войны застало меня здесь и я гнил в английской тюрьме, в то время как мои друзья, мои братья будут сражаться?

— Я хочу, чтобы ты был свободен, счастлив, но я хочу также сохранить тебя.

Это был крик отчаяния, в порыве которого Марианна бросилась Язону на грудь, спрятав на ней голову, обвив крепкие плечи моряка исхудавшими руками с почти прозрачной кожей…

Безутешная от этого нового горя, она прижала его к себе, укачивая, как ребенка, и нежно лаская завитки его волос.

— Ты не сохранишь меня таким образом, сердце мое. Я мужчина, моряк, и моя жизнь должна сообразовываться с моей натурой. Кстати… любила бы ты меня по-настоящему, если бы я согласился спрятаться под твоими юбками в час опасности? Любила бы ты меня трусливого, обесчещенного?..

— Я буду любить тебя в любом случае…

— Это не правда! Ты лжешь сама себе, Марианна.

Если я послушаюсь тебя, моя милая, наступит день, когда ты упрекнешь меня в трусости и будешь права. Бог мне свидетель, что я хочу быть с тобой, но я должен выбрать Америку.

— Америку, — с горечью сказала она. — Бескрайнюю страну… гигантский народ. Так настолько ли она нуждается в тебе… одном среди стольких тысяч и тысяч?

— Она нуждается во всех! Америка завоевала свою свободу только потому, что все те, кто ее хотел, объединились, чтобы создать народ! Я сын этого свободного народа… песчинка в морском песке, но такая песчинка, унесенная ветром отступничества, теряется навсегда.

Теперь Марианна тихо плакала, изо всех сил цепляясь за этот образчик мужественности, эту прочную стену, убежище, которое она снова теряет и на сколько времени? Она вновь побеждена и знала, что так будет.

Она всегда это знала. С первых произнесенных им слов она поняла, что ей предстоит безнадежный бой, что она не сможет удержать его…

Прижавшись губами к: ее волосам, он шептал, словно читая ее мысли:

— Наберись мужества, моя нежная! Скоро мы снова будем вместе. Даже если случайности войны не позволят мне встретить тебя, когда ты выйдешь на берег в Чарлстоне, все будет готово к твоему приезду… к вашему приезду, беби и тебя. Вас будут ждать слуги, дом, верная старая кормилица, которая позаботится о вас…

Напоминание о ребенке заставило поморщиться Марианну, и она снова отказалась говорить о нем, предпочитая ограничиться личными тревогами.

— Я знаю… но тебя не будет там! — простонала она. — Что станет со мной без тебя?

Не грубо, но решительно он избавился от удерживавших его рук и встал.

— Сейчас я тебе это объясню, — сказал он.

Прежде чем удивленная этим внезапным уходом Марианна смогла что-нибудь предпринять, он стремительно покинул комнату, оставив дверь открытой. Из-за нее донеслись быстрые шаги, затем голос:

— Жоливаль! Жоливаль! Идите!..

Через мгновение он вернулся со следовавшим за ним виконтом. И Марианна подавила крик, увидев, что Аркадиус с бесконечными предосторожностями несет в руках небольшой белый сверток…

Вся кровь Марианны отхлынула к сердцу. Жоливаль передал сверток Язону, и она поняла, что он подаст ей ребенка, чье приближение вызвало у нее ужас. Она бросила вокруг себя растерянный взгляд, надеясь найти убежище от этой снежно-белой опасности, которая надвигалась на нее из рук того, кого она любила.