Маргелов - [172]
Когда самолет поднялся в воздух, Гайдар заявил, что ему трудно дышать, и попросил ослабить лямки крепления запасного парашюта. Я кивнул Краеву, и тот слегка ослабил лямки, хотя все было в норме. Разговорами он пытался отвлечь Гайдара от ненужных переживаний перед вторым прыжком. Так, за разговорами, самолет вышел на боевой курс, прошла команда: «Приготовиться!» В спешке я забыл подтянуть лямки крепления «запаски» Гайдара. Прошла команда: «Пошел!»
Покидали самолет в том же порядке, как и при первом прыжке.
Парашют Гайдара раскрылся без помех. Я следил за ним и вздохнул с облегчением. Приземлился он на этот раз метрах в пятидесяти от Краева. И снова, смотрю, лежит. Побежал к нему. Подбегаю, смотрю: лежит на спине без движения, глаза закрыты, под левым глазом большая ссадина, изо рта идет кровь. Я нагнулся, осторожно потряс его за плечо. Гайдар приоткрыл глаза и слегка разжал зубы, он пытался что-то сказать, но не мог. И тут я увидел, в чем дело: треть его языка болталась на прожилке у подбородка. Откусил! Прыгнул, подводник…
Подъехал врач, осмотрел и сказал, что нужна срочная хирургическая помощь по приживлению языка.
Я тут же приказал полковнику Г. В. Филатову созвониться с медсанбатом и вызвать в операционную ведущего нашего хирурга Леонида Семеновича Кристального. Кристальный — опытный хирург, он оперировал Маргелова на фронте по поводу осколочного ранения кисти правой руки.
Мы тут же усадили травмированного Гайдара в мой уазик и вместе с врачом погнали в медсанбат. К нашему приезду Кристальный был уже в операционной. Он осмотрел рану и спокойным тоном сказал, что ничего серьезного нет — язык такой орган, который заживает в течение трех — пяти дней. И тут же приступил к пришиванию языка.
Через пятнадцать минут операция была закончена. Леонид Семенович отложил в сторону инструменты, снял перчатки, помыл руки, взял две мензурки, в каждую из которых налил по 50 граммов спирта. Одну подал Гайдару, другую оставил себе. И сказал:
— Тимур, по фронтовой традиции, когда пациент без наркоза выдержал операцию и при этом не потерял сознания, ему полагается сто грамм «фронтовых». Но у нас нет водки, поэтому выпьем по полета спирта за то, чтобы язык был послушным, как и прежде.
Гайдар чокнулся и, с трудом разжав зубы, вылил содержимое мензурки в рот, сжал зубы и закрыл глаза. Примерно через минуту открыл глаза и довольно внятно произнес:
— Как мне повезло! Я ведь журналист! Теперь буду меньше говорить, а больше писать!
Все, кто был в операционной, аплодировали мужеству и остроумию Гайдара.
Из операционной я отвез «раненого» к себе домой, под контроль «домашнего доктора» — Лилии Павловны, жены. А сам поехал на аэродром провожать командующего.
Доложил Маргелову о случившемся. И заметил, что, как ни странно, командующий был доволен произошедшим:
— Вот и хорошо, что на своей шкуре испытал — с пятым океаном шутки плохи. Теперь эти писаки будут больше уважать наши войска.
И тут же отдал распоряжение командиру 7-й воздушно-десантной дивизии генералу В. С. Краеву:
— Напишите письмо главному редактору «Правды» Афанасьеву, что его заместитель совершил журналистский подвиг. В пятьдесят два года дважды прыгнул с парашютом и тем самым на себе испытал всю опасность нашей военной профессии. А самому парашютисту вручите голубой берет, десантную тельняшку и стропорез. Мы принимаем его в строй почетных десантников!
«“Тельник надо показывать так!..”»
Однажды командующему на построении показали офицера-десантника, который действительную отслужил в Морфлоте. Маргелов подошел к нему. Тот, как положено, представился.
— «Тельник» носишь? — спросил Маргелов.
Тот расстегнул ворот ХБ и показал свою тельняшку. У десантников в то время тельняшек еще не было. Василий Филиппович одобрительно покачал головой. Сказал:
— Сынки, гордитесь, что служите в ВДВ!
И вдруг рванул свою гимнастерку так, что градом сыпанули пуговицы:
— А «тельник» надо показывать так! — И после паузы: — Ничего, скоро все будете «тельники» носить. Нараспашку! Это я вам обещаю!
«Вот это — мои десантники!»
Звонит командующему из ближайшего отделения милиции дежурный и говорит:
— Василий Филиппович, такое дело… Мы тут в городе задержали двоих ваших пьяных десантников.
Маргелов выслушал дежурного, уточнил:
— А где они сейчас?
— В отделении. Сидят вот, голубчики.
— Нет, это не мои десантники, — и положил трубку.
Проходит какое-то время, снова раздается телефонный звонок из милиции. Дежурный взволнованным голосом сообщает:
— Василий Филиппович! Двое ваших десантников, которые сегодня были задержаны в городе нашим нарядом и доставлены в отделение, протрезвели, связали наряд, разнесли дежурную часть, выбили окно и через него убежали!
И тогда, выслушав дежурного, Маргелов с восторгом воскликнул:
— Да! Вот это — мои десантники!
«Маргеловская» форма десантников
Впервые десантники показались в новой форме — в малиновых беретах и голубых тельняшках — в 1967 году в День авиации на аэродроме в Домодедове. Маргелов наблюдал за прохождением своих «орлов» и думал…
Второй раз он смотрел на прохождение «малиновых беретов» в Рязани во время курсантского смотра. Было это в 1969 году. Когда они прошли, сдержанно сказал начальнику училища генералу Чикризову:
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Чтобы по-настоящему понять детективы Стига Ларссона, нужно узнать, какую он прожил жизнь. И едва ли кто-нибудь способен рассказать об этом лучше, чем Ева Габриэльссон, его спутница на протяжении тридцати с лишним лет.Именно Ева находилась рядом со Стигом в то время, когда он, начинающий журналист, готовил свои первые публикации; именно она потом его поддерживала в борьбе против правого экстремизма и угнетения женщин.У нее на глазах рождались ныне знаменитые на весь мир детективные романы, слово за словом, деталь за деталью вырастая из общей — одной на двоих — жизни.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.