Маргелов - [170]
— Есть!
— Какие?
— Через три недели выпуск, — отчеканил один из курсантов по поручению всего выпускного курса, — станем офицерами, а из пистолета стреляем редко. Стыдно будет перед солдатами, товарищ командующий!
— Стыдно! — соглашается Маргелов. — Офицер должен стрелять хорошо из всех видов оружия, которое есть у десантников. — И, повернувшись к командиру батальона подполковнику Карпову, говорит: — Что тебе, патронов жалко?
— Да нет, — отвечает комбат. — Поправим дело.
И поправил: как суббота и воскресенье, у выпускников стрельбы из «Макарова» и метание гранат. Ни отдыха, ни увольнительных. Тогда намекнули комбату, что в следующий приезд скажут об этом командующему. Тот вредничать перестал, уступил. Знал: скажут. Выходные стали выходными.
Доносы и уха
Кляузы, анонимные письма, а то и просто классические доносы в стиле тридцатых годов на Маргелова сочиняли регулярно. Обычно засылали их в самую грозную инстанцию — в ЦК КПСС. Генерал Маргелов был коммунист не просто по принадлежности, человек с партбилетом, но по самой сути своей он был человеком партийным. Одним словом, «писатели» знали, где искать на него управу…
Однажды его вызвали в некий отдел ЦК, в котором оседали «сигналы» на главкома ВДВ. Куратор, занимавшийся бумагами на военных партийцев, хорошо понимал и происхождение этих ябед, и цель их творцов. Но тем не менее «сигналы» требовали «решения по существу», и главный герой их был приглашен «для беседы».
Беседа длилась недолго, но имела продолжение — на даче.
О даче Маргелова во Внукове и хлебосольстве ее хозяев Василия Филипповича и Анны Александровны ходили легенды. Кого там только не было!
Решил побывать и работник ЦК. Он вытащил из стола увесистую пачку писем.
— Во сколько, Василий Филиппович! И все — на вас…
Маргелов посмотрел на эту кучу с брезгливостью и сказал:
— А не пора ли мне после этого подавать в отставку?
— Да что вы! Василий Филиппович! Тем более что дачу во Внукове у вас никто не отбирает…
— А при чем здесь дача?
В те годы было так заведено — когда большой чиновник или военный уходит от дел, государственную дачу его тут же просили освободить.
— А при том, что партия знает, что у вас на даче имеется специально оборудованное местечко для приготовления великолепной ухи! Лично я с удовольствием бы принял приглашение на вашу уху. А на растопку пойдут вот эти бумаги…
Маргелов хорошо понимал, что партия действительно знает всё, и работника ЦК на дачу пригласил. В четыре руки жгли эти письма. И варили уху.
Стакан водки, две ложки малины и ложка соли
(Из рассказов генерал-лейтенанта А. И. Щербакова)
В кабинете командующего шло служебное совещание.
Я тогда занимал должность начальника бронетанковой службы ВДВ, имел звание подполковника. Сижу, подперев лоб рукой, другой записываю указания командующего. А что пишу, порой и не соображаю. Чувствую — заболел. По Москве пошел грипп.
Василий Филиппович медленно прохаживался по кабинету, в рубашке без галстука, рукава закатаны до локтей, под рубашкой видна флотская тельняшка. Уже нашу ввели, с голубыми полосками, а он все морскую носил — в память о войне, о братишках. Вдруг остановился напротив меня и спрашивает:
— Щербаков! Ты что это на меня смотришь, как конь из-под дуги?!
Он часто так — завернет какой-нибудь народный оборот или словцо.
Я вскочил и говорю, что у меня высокая температура и я, кажется, заболел. Он матернулся и выгнал меня из кабинета, чтобы не разносил заразу. Но у дверей остановил и говорит:
— Вот тебе мой рецепт: езжай домой, налей стакан водки, положи туда две ложки малины и ложку соли. Не забудь размешать. «Дерни» микстуры и — под перину. Завтра в восемь утра на работу. Водка-то дома есть?
— Есть, — говорю.
— Ну да, как десантнику без водки…
На другой день ровно без пяти восемь я на рабочем месте. Ровно в восемь — звонок от командующего:
— Щербаков, ты выздоровел? Помогло?
— Помогло.
— Я ж тебе говорил!
Язык Тимура Гайдара
(Из рассказов генерал-майора В. С. Краева)
В то время я командовал 7-й воздушно-десантной дивизией, Каунасской. Дело было в июне 1978 года.
И вот звонит командующий и говорит, что завтра он прилетает в Каунас с очередной комиссией.
— Готовься серьезно, это опаснее, чем комиссия по анонимке полтора года назад…
Сказал и положил трубку. Что думать, не знаю. Эти комиссии истрепали все нервы. Ночь не спал.
Самолет приземлился в первой половине дня. Следом за командующим из самолета, смотрю, выходит невысокого роста мужчина в гражданском костюме возраста где-то за пятьдесят.
Я начал докладывать. Но командующий меня прервал словами:
— Я тебе заместителя из газеты «Правда» привез, чтобы написать о «румынском бардаке», который ты здесь развел. Вот ему и докладывай.
«Правда» в те годы — главная газета страны. «Румынский бардак» — эта фраза в устах командующего означала самое худшее состояние войск.
Я представился гражданскому по всей форме. Тот в ответ протянул руку и сказал только одно слово:
— Гайдар.
Тут я понял, что передо мной капитан 1-го ранга Тимур Аркадьевич Гайдар, редактор военного отдела газеты «Правда».
Командующий сказал, что уезжает в 44-ю дивизию в Гайжюнай.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.