Маргелов - [166]
Маргелов, как известно, во время первых прыжков дважды ломал ноги.
Генерал Денисенко трагически погиб во время третьего прыжка.
Говорят, когда командующим назначили генерала Маргелова, десантный минимум считался — шесть прыжков.
Маузер и гранаты
На все прыжки Маргелов брал с собой свой любимый и безотказный маузер и гранаты: «Уже в небе десантник должен вступить в бой! Иначе он станет мишенью!»
Глядя на командующего, все тоже прыгали с оружием. Иначе можно было получить «по шее».
После ухода Маргелова с должности командующего с оружием прыгали только на учениях.
Разговор командующего с Валей Петровой
(Из рассказов подполковника Г. В. Рябова)
Моя служба в Воздушно-десантных войсках началась с октября 1958 года, когда, окончив Муромское военное училище связи, я прибыл лейтенантом в отдельный батальон связи 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. А первое знакомство с Василием Филипповичем состоялось в августе 1961 года, когда он с офицерами штаба ВДВ прибыл проверять боеготовность частей и подразделений дивизии. Нас подняли по тревоге, мы вышли в исходные районы, и началась проверка.
Батальон связи прибыл на стрельбище. И вот мне, еще лейтенанту, но уже ожидавшему очередную звездочку, выпала «честь» начать стрельбу личным составом моего взвода радиостанций Р-115.
Командир роты майор Дудов и комбат подполковник Антипов, видимо, сами переживали и буквально заин-структировали меня и личный состав взвода. Грешным делом подумал: хоть бы ушли поскорее и не дергали ни меня, ни солдат. И тут вижу: направляется к моему взводу генерал в сопровождении офицеров. Я подал команду: «Взвод! Смирно!» — так как командиры роты и батальона стояли спиной к подходившим и их не видели.
И здесь я впервые увидел Василия Филипповича Маргелова, как говорят, живьем. Он поздоровался со взводом, подошел ко мне. Я представился, он протянул руку, и когда моя ладонь утонула в его мощной и крепкой ладони, в голове у меня мелькнуло — не дай бог попасть под его горячую руку. Спросил меня, откуда родом, сколько совершил прыжков, какое училище окончил. Я ответил на все вопросы, и тогда был задан самый каверзный вопрос: «А как будешь стрелять, ведь по твоему взводу будет дана оценка всей роте. Не боишься?» Я чуть замялся. Мельком взглянул на командира роты. Тот стоял напряженный, выражение лица — как перед смертным приговором. Маргелов, видимо, все это заметил. Понять майора Дудова, конечно, можно. Но стрелять-то моему взводу. Говорю генералу, что и во взводе, и в себе уверен, не подведем. «Тогда действуй и не обращай на нас внимание». И вот после таких слов, честное слово, на душе стало как-то спокойнее. Видимо, это передалось личному составу. Команды я подавал, как всегда, на стрельбище. Взвод так же четко выполнял их.
Все стреляли уверенно, и взвод получил оценку «отлично».
Я построил взвод, доложил командующему, и он, поблагодарив взвод за отличную стрельбу, объявил всему личному составу благодарность. И, обращаясь уже к командиру роты, спросил:
— А когда он будет обмывать очередную звездочку?
— Все уже готово, — ответил ротный.
— Ну, что, тогда заранее поздравляю. Смотри, не подведи.
И опять я ощутил крепкое пожатие его руки.
— Не подведу, — ответил я.
Эти короткие минуты я запомнил навсегда.
Вскоре я получил очередное воинское звание «старший лейтенант», а в октябре 1965 года был переведен для прохождения дальнейшей воинской службы в Москву, на узел связи управления командующего ВДВ. Будучи дежурным по связи, мне приходилось часто общаться с командующим, так как из его кабинета был прямой провод к дежурному.
В начале 1960-х годов переговоры командующего с командирами дивизий и частями мы обеспечивали по открытым междугородним телефонным каналам связи, методом заказа разной степени срочности, а также по закрытым телеграфным каналам. Для переговоров по телеграфу командующий приходил на узел связи, и телеграфистки обеспечивали ему переговоры.
За шесть лет работы в должности дежурного по связи я убедился, сколь многогранен характер нашего командующего.
Был со мной вот такой случай.
Дежурный по связи заступал на дежурство на сутки. А при проведении тренировок по связи или в ходе учений состав узла связи обеспечивал работу на стационаре и ЗПК (запасной командный пункт). Нагрузка при этом возрастает в два, а то и в три раза. А я простудился, температура под тридцать девять градусов. Но вторые сутки я на казарменном положении, замены нет. Сижу в своей «конуре» — комнатушка два на два с половиной метра. Лицо — красное, все горит. Обеспечиваю телефонный разговор командующего с комдивом 105-й вдд. Василий Филиппович узнавал нас, дежурных, по голосам, и не успевали мы произнести несколько первых слов, как в ответ по прямому проводу можно было услышать:
— Рябов, здравствуй. Давай мне всех моих…
— С кого начать?
— С самого «теплого».
«Теплый» — это командир Ферганской дивизии.
Обычно после такого короткого разговора он клал трубку. Все ясно, и я начинал заказывать всех по «междугородке».
А тут я хриплю, и командующий меня не узнал.
— Что, новенький? — спрашивает.
— Нет, это Рябов, чуть приболел, — говорю.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.