Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - [145]

Что касается биографической заметки, послужившей в том же году вступлением к «Мемуарам» в издании Мишо — Пужула, то она тоже очень многим обязана суждениям, высказанным в последние годы Старого порядка. Здесь королеву описывают как «самую необыкновенную монархиню своего времени, […], которая, возможно, была бы самой совершенной, если бы родилась при другом дворе». Ведь «справедливости ради надо добавить, что ее таланты принадлежат ей, но ее недостатки были недостатками ее времени». Однако автор этого текста несет ответственность за одно нововведение, которое получит немалый успех: обсуждая само по себе сомнительное утверждение Бусбека (многие письма которого незадолго до этого были вновь представлены публике), он заявляет, что публичная сцена, которую Генрих III устроил сестре в августе 1583 г., произошла на балу, в котором участвовал весь двор…

Однако наиболее ощутимая новая черта здесь — это морализаторство, которым проникнута вся заметка: «В Маргарите было два человека — слабая женщина, заслуживающая тяжких упреков, и государыня, по своим талантам и блистательным качествам достойная похвал, какие ей расточали». Повторяя, без ссылки на источник, фразу Анкетиля, согласно которой якобы «лучшее, что может сделать историк, это обойти молчанием остаток ее жизни», автор заметки дополняет ее таким комментарием: «Однако мы пойдем дальше — пусть ее пример научит, что самое высокое общественное положение, самая счастливая природная одаренность и самые блестящие способности, когда они не сопровождаются добродетелью и соблюдением нравственности, отнюдь не спасают от общественного презрения». В том же стиле сделан идеологический и нормативный акцент на распределении ролей между полами: «Ко всем преимуществам, какими природа может наделить женщину, она добавила таланты и качества, которые были бы примечательными у мужчины».

В литературной оценке тоже есть новый элемент — высказано мнение, что конец «Мемуаров» не был ни утрачен, ни уничтожен: «Поскольку о периоде после 1582 г. ей пришлось бы делать признания, имеющие очень мало отношения к истории, она остановилась на этой эпохе и сделала обзор только первых трех десятилетий своей жизни», — и автор заметки это приветствует. Ведь произведение, избавленное таким образом от худшей части, можно горячо похвалить: «Рассказывая о частностях, имевших к ней отношение, она превосходно показывает, что делалось при дворе Валуа, изнутри. Персонажи, которых она описывает, оживают под ее пером; выявляются их физиономия, их характер, их страсти, как в волшебном зеркале. В деталях она пересказывает немногие события, иногда даже пренебрегает ими, но так явственно дает понять, насколько серьезными были обстоятельства и насколько мелкими — люди, что при чтении ее "Мемуаров" бедствия, неизбежность которых предчувствуется, страшат воображение». Опять-таки для автора так важна моральная оценка, что и в этих похвалах — искренних или же рассчитанных на повышение интереса к публикации — он не может удержаться от оговорок, прячась за суждения из прошлых веков и опасаясь выглядеть слишком восторженным: «Если верить членам Французской академии, это произведение было образцовым для прозы XVI в. Его автор обнаруживает обширные и разнообразные познания, изысканный вкус, и мы вправе назвать его почти что гением нашего языка»[773]. По этой ли причине или из историографических соображений издатели добавили к этому произведению «Оправдательную записку»? Так или иначе, они заложили традицию, которая сохранилась до наших дней.

В 1838 г. журнал «Ревю ретроспектив» опубликовал около восьмидесяти «Писем Маргариты де Валуа Генриху IV». Критический аппарат сводится к вступлению на полстраницы и к заключению из шести строк — издатель оправдывается за хронологическую путаницу в публикации, объясняя ее «беспорядком, царящим в сборнике оригиналов». При столь малом объеме текста он все-таки ухитряется упомянуть «ее безнравственную жизнь», которой якобы объясняется «проявляемая к ней холодность [со стороны братьев и мужа]». Одно из очень редких примечаний к тексту даже включает невероятный комментарий: желая «прояснить» намек королевы на поведение племянника, комментатор указывает, что речь идет о «заговоре графа Оверньского и госпожи д'Антраг во главе с отцом Аршанжем, сыном Маргариты»[774]… Эти замечания, эти ошибки, равно как и легкомысленный замысел издать такие тексты без критической работы, иногда с неверными датами, показывают, что к делу отнеслись очень несерьезно. Тем не менее этот документ позволил углубить познания о первой супруге Генриха IV, прежде всего осветив весь период, оставленный в тени «Мемуарами», поскольку все письма, за исключением одного, написаны позже 1582 г. Они, в частности, дают возможность лучше понять, как происходили долгие переговоры о разводе, какие материальные трудности королева была вынуждена испытывать до возвращения в Париж, а также насколько сердечные и дружеские отношения восстановились между ней и бывшим супругом с начала XVII в.

Итак, создались почти все условия, чтобы можно было подготовить первое издание произведений Маргариты. Французское историческое общество в 1842 г. возложило эту задачу на Франсуа Гессара. Выпускник Школы хартий и историк литературы объединил в одном издании «Мемуары», «Оправдательную записку» и значительную часть недавно опубликованных посланий, добавив к ним многие другие, еще не издававшиеся. Эта работа выглядит более серьезной. Гессар прочел рукописи и прежние издания, добавил примечания, исправил некоторые ошибки. Однако многие детали показывают, что он не отнесся к этому делу со всем должным вниманием: он не заметил некоторых важнейших текстов, которые есть в Национальной библиотеке; во вступлении он обещал только тридцать шесть неизданных писем, тогда как напечатал их восемьдесят, и, главное, его краткое вступление выдержано в каком-то насмешливом тоне, принижающем как образ королевы, так и значение ее произведений. Так, он счел нужным ясно отмежеваться от похвальных суждений некоторых предшественников — Гранье, первого издателя «Мемуаров», Брантома, пылкого почитателя королевы, Пеллиссона, ее восторженного читателя. Все они обвинены в том, что поддались иллюзиям. По его же мнению, следовало вернуться к более взвешенным суждениям: «Если вас сколько-нибудь интересует история политики, литературы и нравов XVI в., […] издание "Мемуаров" Маргариты де Валуа, к которому добавлена подборка ее писем, можно считать если не источником знаний для всех, то, во всяком случае, полезной вещью». Больше никаких высказываний о ценности произведений, которые он собрал, не сделано.