Манолито Очкарик - [12]
— Да, уж, Манолито, не повезло тебе. Прими мои соболезнования.
Пока что все шло, как обычно. Дед никогда не теряет надежду, что моя училка окажется девчонкой в мини-юбке, про которую он всегда спрашивает. Понятное дело, ему хочется подвалить к ней и спросить, как там у внучка с математикой, а под этим предлогом зазвать ее выпить кофейку с маринованными барабульками. Это он так любит шикануть в день пенсии. В смысле девушек дедушка вообще никогда не отчаивается. Он говорит, что тут я пошел весь в него. И правда, вон Сусанка меня сколько раз уже обламывала по-крупному, а мне хоть бы что, меня все равно к ней тянет, как муху на кучу какашек. Только ты не подумай, это я не в том смысле, что я какая-нибудь там навозная муха.
Пока что все шло, как обычно. Почти каждый день мы говорим одно и то же, смеемся над одним и тем же и едим одно и то же. Кто тут виноват? Мы сами и виноваты. Ну нравится нам слушать одно и то же, а кому не нравится, тот пусть валит себе в Норвегию, как мой дядя Николас.
И тут в этих ничем не выдающихся жизненных обстоятельствах к нам подваливает чувак, каких у нас в квартале полным-полно, и говорит дедушке, чтобы тот дал ему двести песет. А дедушка отвечает:
— Так я тебе и дал двести песет! А морда не треснет?
Тут чувак вытащил здоровенный такой нож и начал нас пугать без всякого зазрения совести:
— Это мы еще посмотрим, у кого тут морда! Выкладывай тогда все деньги, какие есть!
Он сказал, что у него СПИД и что на ноже у него тоже СПИД. Тут дедушка, который сразу готов передумать, стоит перед ним немножко потрясти ножом, быстренько сказал:
— Не извольте беспокоиться. Манолито, отдай-ка деньги этому господину, раз он так вежливо попросил.
Деньги и правда были у меня. Мама каждый день кладет мне в карман двести песет, чтобы я купил лотерейный билет, потому что у нас дома всем ужасно хочется в один присест сделаться миллионерами, и только нас здесь и видели. Должно же у нас быть что-то общее, все-таки мы как-никак одна семья.
Я начал вытаскивать одну монетку за другой. Мама мне всегда набирает мелкими монетками, чтобы они у нее в кошельке не болтались. Понятное дело, нашего грабителя чуть кондрашка не хватила. Потому что, какой бы добрый и терпеливый ни попался грабитель, любому грабителю когда-нибудь осточертеет ждать, в конце концов, у грабителей ведь и другие дела есть. Я так разнервничался, что уронил сто песет. Чувак нагнулся, чтобы подхватить монетку и смыться, только его и видели, но тут я поближе разглядел ножик и прочел:
— На память о Вороньем Овражке.
Я решил завести какой-нибудь интересный разговор, чтобы немножко разрядить обстановку, и сказал:
— А этот ножик из дедушкиной деревни.
Тут дедушка привязался к грабителю, как банный лист: «И откуда у тебя ножик из Вороньего Овражка? И давно ли ты там был? И как зовут твою маму?
И какая у тебя группа крови? И какого цвета у тебя трусы?» Дедуля у меня всегда так: как увидит кого-нибудь из Вороньего Овражка, провинция Куэнка, так потом три часа не отцепится. Тут наш грабитель возьми и скажи что и правда, сам он из Вороньего Овражка, и как зовут его маму, тоже сказал. (В смысле, маму грабителя, а не дедушкину. Дедушкина мама умерла уже лет триста назад, и не плакать же теперь по всем, кто за это время помер на планете Земля!) Маму грабителя звали Хоакина по прозвищу Молотилка, оказалось, дедушка ее знает. Грабитель сказал, чтобы мы ни за что рассказывали его маме про СПИД, а то вдруг она расстроится, и потом, это все подлое вранье, так теперь все грабители делают. А дедушка сказал, что если он еще хоть раз на кого-нибудь нападет у нас в квартале, то дедушка обязательно все расскажет Молотилке, хоть и жалко огорчать такую хорошую женщину. А еще он позвонит в полицию, на грабителя наденут наручники и поведут по улице, а все будут показывать пальцем и говорить: «Вон ведут ворюгу, который посмел напасть на Николаса Морено и Манолито Очкарика».
А под конец дедушка взял и сказал:
— И давай-ка сюда нож. Не позорь мою деревню своими грязными делишками, подлая твоя рожа.
Так прямо и сказал. Наш подлый грабитель повел себя очень даже прилично, отдал дедушке ножик с надписью «На память о Вороньем Овражке, Куэнка» и вернул нам все деньги, как говорит моя мама, «до копеечки».
Я думал, тут и закончится вся эта леденящая душу история. Ты, наверно, тоже так подумал. И президент США тоже так думал. Так вот, ни фига подобного, мы все трое промахнулись, потому что самое интересное было еще впереди.
Через пару дней наша «сита» Асунсьон сказала:
— Постройтесь парами, мы поедем в музей Прадо.
Только ты не подумай, что это был сюрприз. Мы про это уже неделю знали, но все равно так ломанулись к двери, как будто раньше никаких дверей в жизни не видели.
На экскурсию в музей Прадо мама дала мне с собой омлет с картошкой, пару бутербродов с жареным мясом, а на третье — булочку с шоколадом. Когда я все это вытащил в автобусе, Джиад обозвал меня деревенщиной и сказал, можно подумать, я собрался не в музей Прадо, а в лес на пикник. Я так разозлился, что ответил: «Хочешь, поделюсь?» Эта наглая рожа сожрала у меня пол-омлета, зато деревенщиной больше не обзывалась. Мама меня убьет, если узнает, она и так говорит, что вечно другие дети съедают все мои бутерброды.
