Мандариновые острова - [7]
Мне, когда Александра про неё рассказывала, аж завидно стало. Она там практику проходила. По этой самой своей потамологии. Она же как географ, ну, практически, только специальный географ. Речной.
Я вот, кстати, думаю, что на острове, ну, на нашем острове, необитаемом, такая река, ну, как Ангара, даже просто не поместится. Да и зачем нам столько? Можно поменьше. Раз в десять так, примерно. Тогда там и плотину можно будет соорудить, и электричество наладить.
Вот, кстати, почему инженер Смит не стал гидроэлектростанцию делать? Мельницу какую-то соорудил и этот… а, гидравлический подъёмник. Смехота! Тоже мне, инженер! Электростанцию же проще простого сделать: генератор там, потом провода пустить — и можно нормальные лампочки вкручивать! Хотя да, лампочек же у них не было… Но всё равно, электростанция — это вещь! Я обязательно сделаю, только надо ещё посмотреть в тетрадке, не забыть бы, как там нам Николай Павлович схему объяснял, генератора этого. Ну, чтоб не перепутать… эти… фазы. И полярность. А то долбанёт — и ищи «скорую» в Тихом океане, да уж!
Но вообще-то я про Александру.
Работает моя сестрица на кафедре этой самой потамологии в каком-то там институте. Диссертацию пишет. Уже третий год пишет и никак не напишет. Я однажды подслушал, ну, случайно услышал, как она маме жаловалась, что её там «затирают» какие-то «старые протухшие пеньки». Но что «к счастью, можно хоть на Дмитрия Сергеича положиться», потому что «у него хорошая школа» и «надёжное плечо есть кому подставить».
Ага, это я знаю. Тот хороший товарищ, который с карабином, тоже про Дмитрия Сергеича говорил, наверное — тоже из его школы. Ну, это я так думаю. И плечи у этого товарища — во! Грузовик из болота вытащит, точно говорю. И уж Александре с радостью подставит.
Ну так вот, короче, подходит моя сестрица Александра по всем параметрам для такого важного дела, как она сама говорит. Для консультации по картам островов то есть.
Я вздохнул. Но вот только ей звонить… Это да-а-а…
Она, сестрица Александра, старшая! Стар-ша-я сест-ра! Представляете? He-а, не представляете! Потому что не просто там на год старшая… Ну, на два или даже на три года старшая. А старшая на одиннадцать целых лет! Одиннадцать лет! Только недавно совсем она была меня старше на больше, чем мне самому было! Кошмар, нет?! Ну и вот…
Как можно просто так ей позвонить? Она же сразу… Ну, волноваться начнет, потом командовать, потом… Эх… Иметь такую старшую сестру, то есть, в смысле, настолько старшую — это, я вам скажу…
Так что я пока думал и думал, а сам уже в коридор выехал и сейчас возле двери в ординаторскую катался. Медленно так, туда-сюда. Туда-сюда. И всё думал — звонить или нет? Или всё-таки звонить? Потому что если не позвонить, то я сам про себя подумаю, что испугался. А когда сам про себя подумаешь, что испугался, то это хуже всего. Получается, что правда испугался. Как трус какой! Пусть уж лучше сестрица Александра десять тыщ раз раскомандуется!
Так что, пока я так разозлился на себя, потому что подумал, что могу подумать, что… Ну, короче, пока я такой решительный был — я быстро дверь открыл в ординаторскую и голову туда засунул. Чтобы спросить, можно позвонить или нет.
И спросил. Сразу же! Чтобы не успеть подумать, что… Уф, ладно!
Давид Игоревич уже был на своём месте, один, газету читал. И сразу сказал, как будто ничего особенного и он вообще меня ждал:
— Звони.
И опять в газету уткнулся. В «Вечернюю Москву». Он там читал последнюю страницу, там всегда всё самое интересное печатают.
А я поехал к телефону. И чем ближе я приезжал к этому жёлтому телефону на тумбочке у стола, тем больше мне не хотелось звонить. И идея была дурацкая, дурацкая, вот! Но звонить было надо.
И я позвонил. Сначала домой. Только там никто трубку не брал. Я сразу очень обрадовался, потому что теперь можно было просто послушать пятнадцать гудков, я всегда пятнадцать жду, ну, из вежливости, и положить трубку. И спокойненько ехать домой, в палату то есть. Потому что никто не подошёл, нету никого.
Но только я обрадовался, так сразу вспомнил, что Александра говорила же, что в субботу, сегодня то есть, она на кафедре своей будет. Новый год, значит, праздновать. Уф! Ну почему я этого не мог потом как-нибудь вспомнить?! Когда уже в палате был бы, например?! Ведь не поедешь же второй раз спрашивать позвонить… А теперь…
Но я нажал на рычажки и, пока не передумался, снова начал набирать номер. Александриной кафедры. Я его из головы свободно помню, Александра заставила заучить. «Если что». Ну, это она так сказала. Вот я и заучил. Если что.
Ну… Там, на кафедре этой, сразу почти ответили. Александра и ответила. «Кафедра потамологии, Кашкина!» — загробно-официальным голосом. Как в моём любимом фильме: «Очень приятно, царь!» Я прям так почти и сказал, но всё-таки передумал и сказал просто: «Это я звоню».
Тут Александра сначала перепугалась, по-моему, потому что сразу стала кричать: «Что случилось?! Ты откуда звонишь?! Всё в порядке?! Там есть кто-нибудь рядом?! Ты не падал?! Почему ты молчишь?!» — ну вот как тут не молчать, а говорить, если она всё равно не слушает, а только кричит? Женщины…
«Изумрудная рыбка» покоряет удивительным «русским детским» языком, искренностью и «настоящностью». Николай Назаркин сам был когда-то маленьким пациентом и показывает жизнь больницы изнутри. Но не думайте, что в книжке будет одно нытье и скука — умению дружить и радоваться жизни у героев «палатных» рассказов можно только поучиться!Сборник рассказов «Изумрудная рыбка» — дебют Николая Назаркина в литературе — был сразу замечен критиками и получил Малую премию (за повесть или рассказ) Национальной детской литературной премии «Заветная мечта».
Истории о войне на суше и на море. В XVII веке, «золотом веке» Нидерландов страна воевала с Испанией и Англией…Для читателей 10–16 лет.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
В непримечательном маленьком городишке, где-то под Костромой жизнь давно расстроилась и теперь больше походит на горячечный сон. Жители ищут мифический метеорит, выращивают анаконд в бане, играют в американский футбол и сжигают собак на погребальных кострах.Вокруг города зияют в земле необъяснимые и зловещие провалы, будто по инерции из старых шахт продолжают взлетать ракеты. А главный герой Никита Слащёв выбирает между жизнью и смертью.
Не нарушай равновесия ни словом, ни жестом. Не показывай чувств, живи шёпотом. Затаись. Замри. Исчезни. Представь, что ты в схлопывающейся клетке из страшного фокуса. Набери побольше воздуха и дождись вечера, а лучше выходных, когда можно поехать с папой на Воробьёвы горы кататься на великах, а потом открыть новую банку варенья. И ничего не бояться.Проси только одного: чтобы ручеёк, рядом с которым ты забывала о боли и собственной слабости, не пересох и не покинул своего русла. Чтобы тебя не осудили на ожидание и не приговорили верить и любить изо всех сил.