Это вызвался сделать Коллихерст. Он был не очень-то уверен, что приводить в порядок и классифицировать улики для отчета в прокуратуру — достойное занятие для настоящего детектива, но, с другой стороны, до большего он пока не дослужился. К тому же, если он сам будет составлять отчет, можно расписать получше финальный обыск в душевом блоке Колчестер-Холла. Кстати, еще один девиз Дэйви Грина: половина успеха работы детектива — в том, как ты ее представишь.
Кассеты будут проходить как улика сразу по двум делам, которые в настоящий момент ведет Дэйви. Запись на пленке утяжеляла обвинение в растлении малолетних. А пятна крови на новых кассетах могут выявить причастность Холлидея к одному из убийств… чья бы кровь там ни оказалась. Может, это даже кровь самого Холлидея. Ведь Кевин Доннелли вроде как вмазал парню в нос видеокассетой, когда они дрались на станции Пикадилли — по крайней мере, так сказал Холлидей Джейку Пауэлу, когда тот навещал его в тюрьме. А свидетелей, которые подтвердили бы эту сцену в суде, найти не проблема.
— Очень убедительные доказательства, — сказал Дэйви.
— И никаких хвостов?
Он помотал головой.
— А если какие и есть, ничего не желаю о них знать. — Дэйви произнес эти слова как можно более выразительно, но знал, что Коллихерст ни за что не уловит намека.
Завтра где-то в районе обеда он наверняка заявится к Дэйви и скажет:
«По поводу этого дела с растлением, мне кажется, мы еще не со всеми участниками разобрались».
Дэйви вскинет брови: «Да?»
«Там на кассете есть еще один парень постарше, которого Форд и Холлидей уделывают с обеих сторон».
На это Дэйви скажет так: «И что? Кому какое на хрен дело? Как ни крути, парню наверняка меньше двадцати одного. Теперь законы другие, но в те времена он, выходит, был несовершеннолетним. С другой стороны, малолеткой его тоже не назовешь, так что непонятно, чего он вообще там делал. Короче, какая-то фигня получается, черт ногу сломит. Так что давай-ка мы лучше про это забудем».
Сработает.
