Манчестерская тусовка - [73]
Джейк оглянулся посмотреть на парковку. В проходе между домами появился Джон Паскаль. Джейк скользнул по нему глазами, будто никогда раньше не видел, и устремил взгляд вверх, к вершинам холмов.
Паскаль направился к нему и остановился в нескольких ярдах от старых деревянных дверей.
— Это вы хотели осмотреть часовню?
Джейк кивнул и подошел к нему. На вид лет шестьдесят, крепкий, ничуть не ссутуленный, вот только лицо какое-то багровое. Дело тут уж никак не в выпивке, а скорее, в домашней пище и прохладных ветрах с холмов. Джейк протянул руку:
— Джеймс Остерберг.
Паскаль не подал руки. Он просто бросил Джейку ключ, и рука Джейка, приготовленная для приветствия, быстро переквалифицировалась в бейсбольную перчатку. Ключ был тяжелый и казался слишком новым, чтобы открыть такую дверь, но размер подошел и ключ легко повернулся в замке. Джейк толкнул двери и, когда они открылись, отошел в сторону. Паскаль кивнул, пропуская Джейка вперед.
Часовня Иерихона была необычной часовней. Какой-нибудь турист и в самом деле мог захотеть на нее взглянуть. Она имела форму шестиугольника, а кафедра проповедника и алтарь располагались вдоль двух из шести внутренних стен. Скамьи, как куски торта, расходились веером от двух центральных проходов, их острые концы указывали на кафедру и медные трубы органа, которые огромной короной тянулись вверх от нависающей над алтарем галереи. Сиденья на хорах и дополнительные места располагались от органных труб по кругу, и этот круг замыкался у Джейка над головой. Слева от входа, под галереей отгороженное помещение образовывало ризницу, а дальше, в глубине, была комната для заседаний комитета. Джейк шел по центральному проходу в сторону кафедры, но на полпути остановился и посмотрел вверх на потолок и окна вокруг галереи.
— Что именно вас интересует в этой часовне? — спросил Паскаль.
— Архитектура, — ответил Джейк.
— И когда же было построено это здание?
Джейк улыбнулся.
— Я думал, это вы мне скажете. Восемнадцатый век, Георг какой-то.
— Второй. Построена во время протестантского возрождения, хотя задолго до того здесь находилась община конгрегационалистов… как минимум, с тысячи шестисот девяностых. — Паскаль говорил все это на автомате, то ли от многократного повторения, то ли просто потому что был хорошо знаком с этой темой. — Вы принадлежите к какой-нибудь Церкви?
Джейк покачал головой.
— Если только моя бабушка. И та, кажется, методистка.
— Уизли[82] читал у нас проповедь в одна тысяча семьсот восьмидесятом году. Мы всегда дружелюбно относились к другим раскольникам: у нас хоть и независимая Церковь, но весьма либеральная.
Джейк обошел вокруг алтаря.
— Да? И сколько же у вас сейчас прихожан?
— Около шести, — без особых эмоций ответил Паскаль.
Он дошел за Джейком до середины часовни и теперь наблюдал за тем, как тот входит в тень галереи.
— Шесть?
— Священник проводит службы раз в месяц. Все остальное время нам приходится самим ездить к ней — в Галифакс. Вы ведь с ней разговаривали?
— Угу, — ответил Джейк. Не хотелось бы на чем-нибудь проколоться.
— Она, кажется, родом из ваших краев, да?
Тут Джейку удалось вывернуться.
— Из Манчестера? Не сказал бы.
— А мне показалось, вы откуда-то с юга.
Джейк протиснулся за колонны, поддерживающие галерею, и шел вдоль галереи лицом к стене, читая таблички, одна из которых была посвящена Уизли.
— Я живу в Лондоне. Возможно, растерял северный акцент.
— Значит, манчестерский паренек? А знаете, ваше лицо и в самом деле показалось мне знакомым.
— А мне — ваше, — ответил Джейк.
— Возможно. Но я был полицейским. Если мы с вами встречались, значит, вы что-то натворили.
— Может, я вас видел в газетах?
— Я не гонялся за славой.
Ага, он не гонялся. Джейк промолчал и продолжил свой обход. Паскаль вслед за ним повернул к выходу. Джейк уже совсем подходил к двери, его нога вот-вот должна была ступить на клин солнечного света, разлитый на пороге. Еще один шаг — и он превратился бы в черный силуэт в дверном проеме, в тень на полу, протянувшуюся до того самого места, где стоял Паскаль.
— Божий полицейский, — сказал Джейк.
Паскаль выдернул руку из внутреннего кармана пальто. В ней он держал что-то вроде пистолета.
Джейк замер между спасительной открытой дверью и колонной. Паскаль щурился от света, но руку держал твердо. Стоит Джейку сдвинуться с места, и он попытается выстрелить.
— Я знал, что ты — один из них, — сказал Паскаль.
— Из кого «из них»?
— Еще один голубой мальчик, пришел меня искать.
— Я — турист из Лондона. Вы не посмеете стрелять в меня в здании церкви.
— Давать отпор врагам Господа Бога следует повсюду.
— Кто вы такой — деревенский сумасшедший? — спросил Джейк, приглядываясь к луже света у дверного порога — интересно, за сколько шагов можно ее перескочить? Паскаль продолжал твердо держать вытянутую правую руку, до того неподвижно, что вообще-то ей давно пора было задрожать. Может, это он на почве безумия развил такую сверхчеловеческую несгибаемость?
— Я тебя знаю, голубой мальчик. Костюмом меня не проведешь. У тебя взгляд такой же, как у тех двоих.
Джейк перескочил через проход, ведущий к двери, взмахнув за спиной плащом так, что казалось, он не бежит, а летит по воздуху в лучах света. Когда Паскаль выстрелил, плащ вырвался из руки: пуля попала только в него.
Захватывающая история международного торговца наркотиками, волею судьбы оказавшегося в кратере незатухающего вулкана израильско-палестинского конфликта. Роман Н. Блинкоу поражает своей разносторонностью и непринужденностью, яркой картиной страстей и каждодневной жизни в Израиле и Палестине.
Николас Блинкоу — популярный английский писатель, литературовед, журналист и редактор. Критики называют его романы «Кислотники» (Acid Casuals, 1995), «Манчестерская тусовка» (Manchester Slingback, 1998), «Белые мыши» (White Mice, 1998) и «Наркосвященник» (The Dope Priest 1999) современной классикой.Хотя Николас Блинкоу провозгласил себя и еще нескольких писателей «новыми пуританами» и даже издал соответствующий манифест, его роман «Кислотники» сочетает в себе все признаки «модной» книги: наркотики, транссексуалы, насилие, убийства и закрученный сюжет.
Блистательный и манящий мир моды, бросающий вызов и покоряющий роскошью. Время завоеваний и желание выделиться из толпы себе подобных. Мечта и реальность. А в реальности «модели, совсем как белые мыши — смазливы, неотличимы одна от другой и каждая спит со всеми остальными». Юные брат и сестра, попавшие в круговорот этой «индустрии красоты», сполна познают изнанку столь привлекательного для многих мира моды.
«Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики, bucolica. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать “bucolica”». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книга. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы, в том числе это рассказы друзей, близко знавших автора. А вместе они складываются в историю о Букалове и о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.