Мама мыла раму - [6]

ну где в ней смысл? ну где в ней цель?

Там бесконечное застолье —

не пашут, не читают книг.

Они едят все время, что ли?

Лаваш, долма, реган, шашлык.

Едят — а все не убывает,

пьют — а бутылка все полна:

ведь так на свете не бывает!

На этом, дорогая, на

том —

только так и будет:

пир на весь мир,

отец и мать:

никто нас горном не разбудит,

никто вовек не будет спать.

НОВЫЕ СТИХИ

Золотые ранеты

А пастор говорил про Небесное Царство,

где будет «вечное блаженство»,

и старушки на скамейках согласно кивали головами,

а я никак не могла представить себе «блаженство»,

тем более «вечное»,

и потому не верила в Царствие Небесное

и возвращалась домой грустная.

А бабушка, которая вела меня за руку,

думала, что ребенок просто устал,

а сама всю дорогу пела.

И мне было стыдно, что бабушка и все остальные

верят, а я — нет,

но мне стыдно было в этом признаться.

Но однажды, когда мы возвращались с вечерней службы

и бабушка по обыкновению запела:

   Скоро кончатся мытарства и настанет

   Божье царство… —

я вдруг спросила:

«А как ты себе его представляешь?»

И бабушка, прервав пение, покосилась на меня и сказала:

«Там всюду яблони, а на них — всегда яблочки».

«Золотые?» — уточнила я.

«Что? — не поняла бабушка, но, сообразив, добавила: —

золотые ранеты».

И я аж подпрыгнула от радости:

ранеты росли у нас в саду, это были мои любимые яблоки.

Мы отправились дальше, и бабушка снова запела,

а я всю дорогу домой шла вприпрыжку,

потому что теперь тоже верила в Небесное Царство,

как верю в него и теперь,

хотя теперь знаю, что там нет никаких ранетов.

«И хотя стоял только ноябрь…»

И, взяв девицу за руку,

говорит ей: «талифа-куми»,

что означает: «девица,

тебе говорю, встань».

Мк. 5:41

И хотя стоял только ноябрь,

сад выглядел совсем по-зимнему:

всюду лежал снег и деревья были голые

и только на одной яблоне —

черной и усыпанной снегом —

висели яблоки, крупные и красные.

Как будто она только что стряхнула

последний лист,

но вдруг раздалось «талифа-куми» —

и на ней — мертвой и покрытой белым саваном —

тут же, как румянец на щеках, заалели яблоки,

и я впервые подумала,

что воскреснут не только все, но и всё,

например, деревья,

и что, может быть, в раю будет

эта самая яблоня

и, может, вообще, это уже рай,

которого я просто не замечала,

потому что не ожидала,

что он так близко.

«Мне сорок пять — какое счастье…»

Мне сорок пять — какое счастье,

что, например, не двадцать пять,

что страсти сгинули мордасти

и не воротятся опять.

Что от любви и от плакатов

свободна, как сказал поэт,

от ползунков и автоматов

(и жаль, что от тетрадей — нет).

Что так спокойно и смиренно

я день за днем смотрю вперед.

Теперь я знаю: тело бренно,

и все бреннее каждый год.

И я могу не быть красивой —

другим оставлю этот крест.

А в отношениях с Россией —

она теперь меня не съест.

И что мне все на свете храмы,

когда чем дальше, тем ясней:

я скоро стану старше мамы,

я скоро буду вместе с ней.

И хорошо, что стали дети

и выше, и умней меня.

И так прекрасно жить на свете —

и день прекрасней ото дня.

После падения самолета «ТУ-154» 22 Августа 2006 года

Господи,

   если захочешь взять,

то не бери частями:

раз у меня забираешь мать —

всю забирай,

   с костями!

Ты ведь любого страшней огня,

так забирай помногу:

лучше возьми у меня — меня

всю —

   не дитя,

      не ногу.

Или весь мир у меня возьми —

с розами и цикутой, —

или со всеми оставь детьми.

Слышишь,

   не перепутай!..

«Постою я над папой с мамой…»

Постою я над папой с мамой,

над могильным холмом, точней,

над невидимой миру ямой —

ох, и тесно же будет в ней!

Впрочем, спали же мы все трое

в том бараке и той зимой

в той стране и при том, брат, строе,

что не верится и самой.

Так что все уже это было

и не страшно совсем почти:

ну, подумаешь, ну, могила —

утром снова в детсад идти.

«Вдруг я вспомнила старую дачу…»

Отрадно спать, отрадней

камнем быть.

Микеланджело

Вдруг я вспомнила старую дачу,

свои слезы над телом Христа.

Я теперь о Христе не заплачу

поумнела — и стала не та.

И, привыкшая к виду распятья,

машинально поставлю свечу.

В детстве плакала на день раз пять я

нынче я, словно камень, молчу.

Но однажды, бродя по музею

с неизменною жвачкой во рту,

на богов и богинь поглазею

и внезапно наткнусь на «Пьету».

И зайдусь незаметно слезами

над поникшей Его головой:

вот ведь мальчик совсем,

как мой Саня.

И из каменной стану живой.

«А это август близится к Успению…»

А это август близится к Успению

и каждый лист висит на волоске.

Но я теперь не мучаюсь, успею ли,

как я когда-то мучилась в тоске.

Теперь я знаю: всё на свете правильно:

мы все умрем и с нами — Божья мать.

Я утром встала и кровать заправила,

как в детстве научили заправлять.

Идет бычок по досточке, качается —

уже лет сто ходить ему не лень.

Но всё на свете вовремя кончается,

как школьные каникулы: день в день.

«Даже осень — худшее на свете…»

Даже осень — худшее на свете —

мы теперь с тобой переживем.

Дальше всё уходят наши дети —

скоро мы останемся вдвоем.

Что прошло, и вправду стало мило:

жизнь, она не так уж и мала.

Ну по крайней мере мне хватило,

чтобы переделать все дела.

Пусть дожди осенние стучатся,

ни стирать не нужно, ни сушить:

нам осталось только обвенчаться.

Но и с этим некуда спешить.

Десять лет без права переписки

1

Какая русская погода —

почти забытая зима.