Малийские этюды - [38]

Со времени Дья Коссоя власть в Гао принадлежала только мусульманам, поэтому принцу, становившемуся правителем, вместе со знаками власти — государственной печатью и мечом вручали еще и Коран, который якобы был прислан в Гао багдадским халифом[25].

Хотя дья и сонни, по мнению некоторых исследователей, были по происхождению берберами, династия и двор усвоили обычаи и язык местного населения, поэтому повседневным языком правителей и двора был сонгай.

Соль, Добывавшаяся в сахарских копях, считалась в государстве денежным знаком.

Делафос в своей книге «Верхний Сенегал — Нигер», основываясь на наблюдениях арабских путешественников, дает интересное описание и других городов государства Гао того времени.

Городом Томбукту с начала XIV в. владели мандинги. Однако к концу века власть императора уже была сильно расшатана, и на город на окраине империи частые нападения совершали туареги. В 1433 г. они завоевали его окончательно, нанеся этим решающий удар мандингам, которые с потерей Томбукту утратили контроль над транссахарской торговлей. От империи Мали начали одна за другим откалываться ее вассальные владения.

В 1469 г. правитель Гао сонни Али (или, как его еще называли, сонни Али-Бер — «великий Али») изгнал туарегов из Томбукту. Это был поход, принесший громкую военную славу Али-Беру и ознаменовавший начало превращения королевства Гао в огромную империю Сонгай, далеко превзошедшую по своим размерам Мали.

Захват Томбукту сопровождался полным разграблением города и жестокой расправой над его населением. Особенно преследовались мусульмане под тем предлогом, что они являлись сторонниками туарегов, сонни Али-Бер казнил или подверг жесточайшим издевательствам всех ученых-богословов, которых нашел в Томбукту. В результате погибло много образованнейших людей того времени.

Арабские путешественники, оставившие нам описания Али-Бера как человека исключительной жестокости, возможно, дали несколько утрированный портрет сонгайского владыки. Предвзятость мусульманских историков можно понять, но в общем-то Али-Бер действовал в духе своего сурового времени, и если история забыла жестокости всех остальных сонни, то это потому, что их правление не было отмечено столь же яркими деяниями.

Сонни Али-Бер страстно мечтал завоевать также независимый город Дженне, о баснословных богатствах которого рассказывали легенды. Этот город сумел сохранить свой суверенитет, несмотря на многочисленные попытки мандингов овладеть им. История не оставила нам точной даты взятия Дженне сонгаями, а срок осады, который донесла до нас устная традиция («семь лет, семь месяцев и семь дней»), едва ли можно считать достоверным. По-видимому, сонгаи завоевали Дженне около 1470–1471 гг. Героическая защита города его населением внушила определенное уважение грозному завоевателю. Так или иначе, сонни Али-Бер не разорил Дженне в отличие от Томбукту и даже оказал знаки внимания молодому правителю города.

Сонни Али-Бер неустанно проводил завоевательскую политику, постоянно расширяя пределы владений империи. Вся его жизнь прошла в походах, и он погиб (утонул в реке), возвращаясь из очередной военной экспедиции в 1492 г.

Неуравновешенный, вспыльчивый сонни Али-Бер часто без каких-либо видимых оснований приговаривал к смертной казни своих верноподданных, а после приведения приговора в исполнение жестоко раскаивался в содеянном. Придворные, хорошо зная эту черту его характера, иногда прятали приговоренных к казни, а в минуты раскаяния приводили их к правителю, который изъявлял буйную радость и щедро одаривал спасенных.

Такой процедуре пришлось неоднократно подвергнуться одному из лучших военачальников Али-Бера — сонинке Мохаммеду Туре. Мохаммеда отличали железная воля и трезвый ум. Именно ему был обязан многими своими победами Али-Бер.

После смерти Али Бера, взвесив все условия и обстоятельства, Туре решил, что вполне может унаследовать его власть. В 1493 г. вместе со своими сторонниками он атаковал сына Али-Бера, разбил его и основал новую династию, объявив себя императором. Согласно, легенде, дочери Али-Бера, узнав эту новость, воскликнули:

— А си ки я! (Он никогда им не будет!).

Об этом донесли Туре, который заявил, что отныне эти слова станут императорским титулом всех его наследников. Так эта фраза в несколько измененном виде стала названием целой династии аскиев.

Дальновидный аския Мохаммед, видимо, понимал большое политическое значение, которое приобрел ислам к началу XVI в., и отдавал себе отчет в том, что он может стать надежной опорой его власти. Кроме того, первый аския в отличие от своего бывшего владыки высоко ценил значение культуры и наук, которые принесли в Африку мусульманские ученые. Он взял под защиту богословов, реабилитировал и приблизил к себе гонимых Али-Бером мусульман, окружил двор мусульманскими советниками и всячески способствовал исламизации сонгайского общества и подвластных его империи народов.

Чтобы заручиться политической поддержкой мусульманского мира, аския Мохаммед в 1497–1498 гг. совершил паломничество в Мекку, сопровождаемый большой свитой всадников и пеших воинов. Он взял с собой много золота, которое пожертвовал на религиозные цели. По возвращении в Гао он стал называться Эль-хаджем