Малина - [33]

Самое позднее через месяц пребыванию кошек у меня, естественно, придет конец, они вернутся в дом возле Метеостанции или в деревню, Фрэнсис слишком быстро вырастет и окотится, после чего ее надо будет стерилизовать, Иван тоже так считает, я говорила с ним о будущем Фрэнсис, он не против стерилизации, а я не подавала виду, что не хотела бы видеть Фрэнсис взрослой и впавшей в любовный жар, пусть бы она оставалась маленькой кошечкой, у которой никогда не будет котят, — мне ведь хочется, чтобы все оставалось как есть, чтобы Иван тоже за ближайшие месяцы не стал на несколько месяцев старше. Но этого я не могу сказать даже господину Копецки, который все знает про кошек, не так давно у него их было двадцать пять, он до сих пор еще держит четырех, он все знает также о поведении рифских обезьян, о стаях крыс и их поразительных особенностях, но я не могу слушать и с трудом запоминаю, что он так забавно рассказывает про всех своих кошек, про ревность одной сиамской кошки, Розы Стамбула, про самоубийство его любимицы, персидской кошки Авроры, которая выбросилась из окна — у него это до сих пор не укладывается в голове. Фрэнсис не сиамская и не персидская, а просто хорошенькая среднеевропейская кошка, уроженка Вены, полосатая и беспородная, а Троллоп, ее брат, выдался белым с несколькими черными пятнами, он флегматик, добродушнейшее создание, никогда не ворчит, как Фрэнсис, это ласково мурлыкающий кот, который прыгает ко мне на кровать, сидит у меня на спине, когда я читаю, и, добравшись до моего плеча, заглядывает ко мне в книгу. Дело в том, что Фрэнсис и Троллоп очень любят со мной читать. Если я их прогоняю, они карабкаются по книжным полкам и прячутся за книгами, там они орудуют вовсю, пока не вытолкнут несколько книг из ряда и те не грохнутся на пол. Так я узнаю, где они прячутся и творят свои бесчинства. Самое время, чтобы Бела и Андраш взяли обратно своих кошек или чтобы мать Ивана пристроила их в деревне. Господину Копецки я рассказала только, что кошки у меня временно, пока мои друзья — просто друзья, кто именно, я не уточняла — не вернутся в Вену из путешествия. А Малину я прошу еще немножко потерпеть, вообще-то он ничего не имеет против кошек, но кошки у нас в квартире, которые разбрасывают его бумаги, скидывают их с его письменного стола и в минуты, когда мы меньше всего этого ждем, сталкивают книги с полок, — такого он долго выдержать не в силах. В последнее время по всей квартире пахнет кошачьей мочой, я к этому привыкаю, но Лина заодно с Малиной, она предъявляет мне ультиматум: или она или кошки.

— Это опять была одна из твоих замечательных идей, — говорит Малина, — к ящикам с песком тебе их никогда не приучить, они тебя всерьез не принимают, заведи себе морских свинок, канареек или попугаев, нет, лучше не надо, от них слишком много шуму!

У Малины нет снисхождения к озорующим кошкам, которые принадлежат двум мальчикам, для Малины всего дороже его покой, он отнюдь не находит Фрэнсис и Троллопа милыми, умными и забавными. Но когда я забываю покормить этих милых кошек, Малина об этом помнит, он кормит их, будто делал это всегда, и никогда об этом не забывает. Да, Малина такой, а я, к сожалению, такая.

Сегодня Лина напоминает мне о том, что год назад я хотела сделать перестановку квартиры, не квартиры, разумеется, а кое-какой мебели, но еще до того, как Лина успевает мне втолковать, что настало время что-то делать, я вскользь говорю ей:

— В другой раз! И тогда мы позовем на подмогу двоих мужчин!

— Мужчин! — пыхтит Лина. — Сударыня, для этого нам мужчины не нужны!

Лина уже подвинула на пять сантиметров мой секретер, я тоже берусь за него, в конце концов это мой секретер, но он не покачнулся и не поддался, тяжеленный, словно тысяча кубометров дуба. Я предлагаю Лине сперва освободить секретер от его содержимого, очистить ящики, я бормочу:

— Вы не могли бы, пользуясь случаем, — это же неповторимый случай, взять ящики и немножко… нет, но я же ничего не сказала… — Я благоговейно взираю на пыль вековой давности. Лина сегодня невозмутима, не то она бы уже наверняка заявила, что и без того каждую неделю тут «прохаживается». Она ужасно пыхтит:

— Целую ручку, целую ручку, ну до чего же тяжеленный шкаф!

Я говорю:

— Но, Лина, давайте-ка лучше позовем сейчас пару мужчин, дадим каждому по банке пива да по десять шиллингов, и все дела. — Пусть Лина видит, как она мне дорога, как высоко я ценю ее помощь, я готова даже оплатить уйму пива уйме мужчин, поскольку мы с Малиной не можем без нее обойтись. Мы с Малиной не хотим, чтобы она здесь, у нас, заработала себе паховую грыжу или получила инфаркт, незачем ей надрываться, толкая туда-сюда шкафы и шифоньеры. Из нас двоих сильней не я, а Лина, вдвоем мы передвигаем секретер из одной комнаты в другую, хотя, разумеется, более восьмидесяти процентов тяжести приходится на Лину. Тем не менее я сегодня на нее сержусь за то, что она мне ничего не позволяет, никогда ничего не позволяет, а сейчас еще ревнует к мужчинам, которым я хотела дать двадцать шиллингов, «выбросить на ветер», ворчит Лина. Опять я все сделала не так. Лина и я фатальным образом зависим друг от друга, мы взаимосвязаны, хотя она ни себе, ни мне не позволяет такую роскошь, как помощь мужчин с пивом, хотя только она может вслух распекать меня, а я ее вслух — никогда, но про себя я ее распекаю тоже. Поэтому я рисую себе день, когда ни один человек не будет больше зависеть от другого, когда я буду жить совсем одна в квартире, где несколько небольших машин заменят Лину, достаточно будет нажать кнопку, чтобы поднять и переставить какой-нибудь секретер, как игрушку. Никто больше не будет то и дело благодарить другого, помогать другим и втайне злиться на других. Никто не окажется в выгодном или невыгодном положении. Но потом я представляю себя рядом с электрическими машинами, от покупки которых Лина раз в год меня отговаривает, а сегодня опять уговаривает купить. Она считает, что без электрической кофемолки и электрической соковыжималки нынче жить невозможно. Но я ведь так редко пью кофе, а чтобы выжать апельсин для Малины, моих сил еще хватит. Правда, пылесос и холодильник у меня есть, однако раз в году Лине хочется превратить нашу квартиру в заводской цех. Она убежденно говорит: