— Нет, говорю тебе…
Долго ещё звучали эти «да» и «нет». Но вот Проспер Кастиль в изнеможении откинулся на подушку и произнёс:
— Пожалуй, да… нет! Впрочем, да.
— Вот и хорошо! Значит, поднимай паруса, дружище! — крикнул дядюшка Норуа громоподобным голосом.
Все, кто был в палате, даже подняли головы.
Проспер молча усмехался, и его усмешка, и его «да» — всё говорило о том, что дядюшка Норуа одержал верх. Старик, торжествуя, вышел из больницы. Но волнение его на этом не кончилось. В дверях его чуть было не сшиб с ног какой-то бледный мальчишка.
— Это что ещё? — проворчал Норуа. — Э, да это мой матрос, мой лодырь! Ну погоди, я тебя приструню!
Старый матрос обхватил Жиля за плечи и буквально поволок его за собой.
— Дядя Норуа, дядя Норуа… мне сказали… папа сказал, то есть Мили сказала, что папа сказал…
— А я говорю, что беру тебя к себе и никому не уступлю! — крикнул на всю улицу старик. — Итак, в путь, в Гонфлер, парень! И если ты не станешь хорошим моряком, то будешь иметь дело со мной…
В ответ Жиль расплакался. Старик заморгал глазами и приостановился:
— Ничего, сынок, я за тобой присмотрю, и, будь спокоен, твой корабль пойдёт по правильному курсу…
После того как Люка рассказал Жерве о своей поездке в Гонфлер, мальчик не мог найти себе места от беспокойства. Сначала он пришёл в восторг, но потом принялся раздумывать, и чем больше он думал, тем больше стал опасаться, что поход его товарища к дяде Норуа может только осложнить и без того трудное дело. «Жилю, пожалуй, придётся не сладко, если дядюшка Норуа встретится с отцом… Тогда он, пожалуй, вообще собьется с пути. Напрасно Люка вмешался…»
Во вторник Жерве, занимаясь уборкой в кафе, увидел, что по дороге бежит Люка, размахивая конвертом. Это было письмо от Мили. Она описывала всё, что произошло в воскресенье: «Дядюшка Норуа вернулся в фургон вместе с Жилем. Жиль был бледен как полотно, — писала она, — но всё время улыбался. Он уехал с дядей пятичасовым автобусом…»
С каким облегчением вздохнул Жерве, читая эти строки! Он представил себе брата: вот он стоит на набережной в Гонфлере, смотрит на плывущие суда и думает о том дне, когда и сам отправится в плавание…
— Никогда не поверил бы, что папа так быстро сдастся, — взволнованно сказал он.
— Даниэль тоже очень удивился, — ответил Люка. — Мне тогда здорово от него досталось за то, что я поехал в Гонфлер.
— Да, упорство — штука хорошая, — заметил Жерве.
— Ты прав. Я непременно уговорю Даниэля поехать со мной на днях в Руан. Мили примет меня с распростёртыми объятиями…
Но намерения Люка исполнились лишь в первое воскресенье сентября. В тот день Даниэль собрался навестить своего товарища Доминика, жившего в окрестностях Руана. Он заказал машину. И Жюльетта попросила Даниэля взять её с собой. Разумеется, и Женни захотелось прокатиться в Руан, но госпожа Шав строго-настрого запретила ей ехать. Тогда огорчённая Женни принялась писать Флоре письмо, изливая все свои обиды. Автомобиль уже приближался к Руану, а она всё писала и писала…
Однако в Руане путешественникам не повезло! Дверь фургона была закрыта, в прицепе тоже никого не было.
— Доминик меня давно ждёт, — заметил Даниэль. — Придётся вам прокатиться со мной во Флери́-сюр-Андели́.
— Да куда же они все подевались?! — воскликнул Люка. — Приёмные часы в больнице уже кончились.
— Валентин, наверно, работает, — заметила Жюльетта.
— А что, если к нему заехать? Жерве говорил, что булочная находится на улице Персье́. Даниэль, довези нас, пожалуйста, до этой улицы.
— Слушаюсь! — сказал Даниэль.
Булочная была открыта. Худощавый человек стоял за прилавком. Он любезно принял посетителей, выслушал их и позвал своего подмастерья. Когда Валентин, весь перепачканный мукой, вошёл в булочную и увидел Даниэля, лицо его просияло.
— Это ваша сестра? Удивительно похожа на вас! — заметил он, глядя на Жюльетту. — Досадно, что я сегодня занят. Да и Мили с Флорой вы, к сожалению, не увидите. Они отправились в Андели: Лео простудился, и Мили встревожилась…
Даниэль дружески ему улыбнулся.
— Мы ещё как-нибудь заедем к вам… А пока до свидания, дружище!
Люка с мрачным видом влез в машину. Некоторое время он сидел молча, о чём-то размышляя. И вдруг он ударил Даниэля по плечу.
— Ты что, Люка, с ума сошёл?! — крикнул он. — Меня чуть не занесло на повороте.
— Знаешь, что пришло мне в голову?.. Ты говорил, Доминик живёт во Флери-сюр-Андели?
— Ну, дальше?
— Дальше вот что: Флери-сюр-Андели стоит на дороге к Андели, вот и завези нас в Андели.
— Да, Даниэль, завези, пожалуйста, — подхватила Жюльетта.
Даниэль раздумывал: настойчивость Люка раздражала, но, с другой стороны, что он будет делать с ребятами у товарища?..
— Хорошо, едем в Андели, — со вздохом согласился он. — Но я уступаю тебе, Люка, в последний раз, слышишь? Заруби это себе на носу.
— Вот спасибо, вот спасибо! — обрадовался Люка. «Уступаю в последний раз» не произвело на него никакого впечатления.
Вскоре показалась церковь Андели и дорога, которая вела к дому Маметты.
— Стоп! Приехали! — заявил Люка.
— Живо вылезайте, — сказал Даниэль. — До свидания.
Трава во дворе уже пожелтела, но как и в тот день, когда Люка был здесь впервые, на верёвке сушилось бельё, а на ступеньке сидел пухлый мальчуган и сосал палец. Жюльетта тут же подхватила его на руки.
