Маленький театр - [3]
— Даже не поблагодарил! — удивился Жорже.
Вместо Жерве это сделал Люка. Маметта ласково потрепала его по волосам и сказала:
— Славный мальчуган! До свидания, дружок!
Старик всю дорогу ворчал, а его драндулет фыркал. Жерве молча забился в угол, и Люка не знал, как начать разговор. Но вдруг он услышал негромкий смущённый голос Жерве:
— Ты в школу ходишь?
— Конечно! — ответил Люка. — Как все…
— А чему учат в школе?
— Всему понемногу: арифметике, грамматике, географии… Ты и сам знаешь.
— Не знаю.
— Как это не знаю? — спросил он. — Послушай…
Он хотел сказать ещё что-то, но возглас: «Ни дна вам ни покрышки!» — прервал его. Тормоза скрипнули, и мальчишки налетели друг на друга.
— Ой, нога!
— Приехали, — буркнул старик. — А ну-ка, выметайтесь!
Люка помог Жерве вылезти из машины. Старик швырнул мешок с морковью прямо на дорогу и, не переставая сердито ворчать, уехал.
II
Маленький театр
Поодаль от церкви, на пустыре, стоял парусиновый балаган в пёстрых заплатах. Над ним развевался вымпел с такой надписью:
Маленький театр
Проспе́ра Касти́ля
даёт представление:
„ШКОЛА СМЕХА“.
Превесёлый фарс.
Начало в 15 часов.
Здесь же стоял автофургон, некогда выкрашенный в голубой цвет, а рядом изрядно помятый прицеп с брезентовым верхом.
В прохладной тени автофургона девушка в бежевом фартуке стирала в тазу бельё, а толстощёкий бутуз смотрел на неё, грызя горбушку.
— Мили! — крикнул Жерве.
Девушка обернулась, продолжая стирать. Она была бледной, худенькой и, несмотря на измученный вид, хорошенькой.
— Наконец-то пожаловал! — сердито заметила она. — Я уж думала, что ты не вернёшься. Папа в ярости… А с ногой что? — спохватилась она. — И кто это тащит наш мешок с морковью? Эй, осторожнее, он дырявый!
— Хорошо… я… — начал было Люка.
— Растяпа опаздывает, а достаётся мне. Да пусть бы этого театра и вовсе не было! Осточертел он мне!
— Я не виноват. Сейчас я всё расскажу… — бормотал Жерве.
— Ну рассказывай, что ты там ещё натворил. Только побыстрее, видишь, сколько у меня стирки.
— Понимаешь… я… ой…
— Он упал и повредил себе ногу. Я отвёз его в дом неподалёку, и там хозяйка сделала ему перевязку, а её муж привёз нас на машине, — выпалил Люка, боясь, что девушка снова перебьёт его.
Мили пристально посмотрела на брата и в изнеможении опустилась прямо на мокрое бельё.
— Вечно ты ворон считаешь! Нет, хватит с меня… Вот она, счастливая семейная жизнь: грязь, нищета, а вдобавок этот шалопай ногу себе повредил!
Вдруг она перестала сердиться, и лицо у неё стало добрым и ласковым. Она вскочила и подбежала к брату:
— Жерве, миленький, прости меня! Тебе очень больно?
Вместо ответа он обхватил руками шею сестры и прижался лицом к её плечу.
— У него, наверное, растяжение, — заметил Люка.
— Ну, это ещё полбеды… — отозвалась Мили. — Только не стой, голубчик, садись.
Она усадила Жерве, взглянула на него, и на глазах у неё появились слёзы:
— А как же представление? Ведь ты не сможешь играть? Что будет с отцом?
— Нет, я буду играть, — заупрямился Жерве. — Не плачь, Мили, ну, пожалуйста!..
— Не плачь больше, — повторял за ним и малыш Ле́о, уцепившись за фартук сестры.
— Хорошо, хорошо… — ответила она. — Простите мою несдержанность, но так устаёшь…
Люка смотрел на неё с сочувствием. Он достал из кармана стеклянный шарик и отдал его малышу. Тот радостно засмеялся.
— Вот и подружились, — проговорила Мили почти весело. — Малыш Лео хороший мальчик, и Жерве тоже хороший, как и все остальные. Бедняжка Жерве… Что же, пойду предупрежу папу…
— Пойдёмте с нами, мальчик! — пригласила она Люка. — А Жерве пока посидит здесь.
— Хорошо, Мили, — согласился Жерве.
Несколько скамеек, эстрада, полураздвинутый, выгоревший занавес; на эстраде порхает, раскинув руки, тоненькая девочка в красном платье, а на неё равнодушно смотрят два высоких паренька, одетые в пёстрые костюмы арлекинов. Лица у них бледные и недовольные.
— Флора, Валентин, Жиль, позовите папу! — распорядилась Мили.
— Он идёт, он идёт, — пропела Флора, продолжая кружиться.
Братья тем временем с любопытством рассматривали Люка.
На подмостки вышел толстяк с необъятным животом и большой лысиной, реденькие пряди свисали ему на уши. Щёки у него были одутловатые, цвет лица жёлтый, болезненный, но голубые глаза навыкат смотрели весело и по-молодому. На нём была зелёная полосатая рубаха, подпоясанная широким чёрным поясом, и чем-то он напоминал разбойника из забавной комедии.
— Ты насчёт спектакля? — спросил он у Люка. — А ну-ка, выкатывайся отсюда, молодой человек.
Но тон его сразу изменился, когда Мили сообщила ему обо всём случившемся. Как, Жерве не сможет играть? Да ведь это провал! А что будет с публикой, если отменить спектакль? А куда Жерве делся?
— Он там, около фургона, — ответила Мили. — Но ведь он…
Проспер Кастиль, не слушая, сбежал с эстрады и чуть не столкнулся с Жерве, ковылявшим ему навстречу.
— Жерве, ведь я велела тебе сидеть на месте! — крикнула Мили.
— Раз он пришёл, значит, он может ходить, раз может ходить, может и кувыркаться. Верно, Жерве? — сказал папаша Кастиль и вздохнул с облегчением.
— Да, пожалуй… впрочем, не знаю… — негромко ответил Жерве и, морщась от боли, опустился на лесенку, ведущую к эстраде.
Париж. 1943 год. Дом, где живет семейство Селье, стоит на улице Четырех Ветров. Обитатели его — небогатые люди, разные по характеру, симпатиям и привычкам. Но все они едины в своем чувстве ненависти к оккупантам и страстно ждут дня, когда война окончится и Франция снова станет свободной.
Пронизанная теплым и мягким юмором повесть о дружбе, горячей, преданной, облагораживающей. Герои повести — два двенадцатилетних школьника. Поль и Николя Товье — двоюродные братья, но растут они в совершенно разных условиях. Поль живет в атмосфере чрезмерной материнской любви и деспотичной придирчивости отца, живет без сверстников, в тепличной обстановке. Родители его люди обеспеченные, но детство Поля безрадостно.Николя — полная противоположность своему брату. Он рано узнал лишения и необходимость зарабатывать на кусок хлеба.
Повесть о первом самостоятельном путешествии с помощью автостопа современного французского школьника. Это путешествие открывает мальчику новый мир, новых людей; он учится понимать настоящую дружбу, перестраивает многое в себе.
Кто откажется от такого удовольствия? Жить на настоящем океанском судне, учиться в школе по Интернету, но главное — вместе с родителями-учеными исследовать жизнь диких дельфинов! Двенадцатилетней девочке Джоди и ее братьям-близнецам необыкновенно повезло! Ведь им удалось узнать о дельфинах то, что не знает еще никто. А ведь путешествие еще только начинается...
... — Нам нужно писательницу Дурову, — зазвенел другой, но тоже взволнованный детский голос.— Я вас слушаю.— Это вы — здрасьте! С Новым годом! По поручению мастерской добрых дел. Гриша Соловьёв. Вы помните, вы тогда у нас в больнице выступали. Ну да, мы ещё тогда совсем лежачими были... .
Ещё утром стало заметно: маленький пони Чарлик прихрамывает. Даже страшный седок в небольшой коляске — гепард не вызывал у него обычного напряжённого оживления.1.0 — создание файла.
Морской лев Пашка был очень похож на рисунок плаката «Покупайте сливочное мороженое!». Особенно он был похож в тот момент, когда, изогнув свою блестящую, словно помасленную шею, ловил вазу с искусственными шариками пломбира и держал её на кончике носа несколько секунд.
...К случившемуся Антонина Ивановна отнеслась сердито.— Вот ты посмотришь, чем дело кончится, говорила она бабушке. Девчонка окончательно от рук отобьётся. Всё благодаря их проповедям: настоящая жизнь! А знают ли они её? Мальчишки! Голодранцы! Каких-то два костюма имеют, выходной да рабочий, и думают, что они погоду делают. А Ольга, как же, конечно, туда же, за ними. Настоящая жизнь! Посмотришь, чем всё это кончится!...
В зверинце зимовала утка в одном бассейне с чайками. Три большие драчливые птицы загоняли её в самый дальний угол, клевали своими, как цветной воск, клювами и, развеселившись, плавали одни.