Маленький театр - [4]

Братья и сёстры подбежали к нему.

— Папа, видишь, как ему больно! — воскликнула Мили. — Пусть Валентин его заменит.

— Да этот недотёпа замолчит посреди фразы!

— Тогда Жиль.

— Ещё что выдумала! Да его унылая физиономия всех до слёз доведёт! Через четверть часа спектакль! — ужаснулся папаша Кастиль, вытаскивая из кармана огромные часы. — Провал, полный провал!

И он стал бегать по сцене, обхватив голову руками и что-то бормоча себе под нос. Впрочем, никто, кроме Мили, не обращал на него внимания.

Но вдруг раздался его громкий возглас, и все встрепенулись. Господин Кастиль вертелся вокруг Люка, осматривал его со всех сторон, как барышник, оценивающий скот для продажи. Вот он схватил мальчика за руку и объявил:

— Всё пойдёт как по маслу. Друг мой, вы — замена Жерве.

— Замена Жерве? — изумился Люка. — Но ведь я…

— Никаких «но»!.. И осанка у вас подходящая и вообще в вас что-то есть. Я это сразу заметил.

— Папа, да что с тобой? — воскликнула Мили. — Об этом не может быть и речи! Пригласи его посмотреть представление — милости просим! Но нельзя заставлять его играть! Нет-нет, пусть играет Жиль!

— Жиль? Никуда он не годится!.. Никаких разговоров! У нас всего… девять минут. Валентин! Неси костюм своего братца.

Валентин не спеша пошёл за костюмом.

— Нет, играть я не буду, — твёрдо заявил Люка.

Он и сам не знал, смеяться ему или сердиться. Не нравился ему этот суетливый толстяк: думает только о своём дурацком театре, даже не посочувствовал Жерве, ну, а его предложение просто какая-то нелепость. Люка, с трудом удерживаясь от смеха, хотел спуститься с эстрады. И тут он встретился взглядом с Жерве. Многое прочёл он в его глазах: усталость, страдание, просьбу.

— Останься, пожалуйста, — шепнул Жерве.

Сердце у Люка было доброе: он помог сегодня Жерве, что ж выручит его и ещё раз. Он кивнул в знак согласия. Жерве обрадовался, крепко пожал ему руку.

— Только мне надо уйти в пятом часу, — заметил Люка. — Меня будет ждать брат.

Господин Кастиль похлопал в ладоши.

— Хватит болтать! Дай-ка мне домино, — обратился он к Валентину. — Длинновато. Придётся кое-где заколоть булавками. Флора, займись-ка этим делом.

Девочка работала с таким усердием, что изрядно исколола булавками новоиспечённого актёра. Тем временем Жиль и Валентин проверили, всё ли на месте. Всё тут: стол, стулья, грифельная доска, кусок мела. Их угрюмое молчание не вязалось с радостным оживлением младшей сестры. Отец семейства кружил вокруг Люка, как пчела, и бессвязно пересказывал ему сюжет пьесы. Люка понял лишь одно: он первым должен выйти на сцену и написать на грифельной доске фамилию: Дюронше́ль.

Таинственный, несуществующий Дюроншель, выдуманный учениками, проделывает в классе разные уморительные шутки, он якобы виновник всех проказ.

— Словом, всё пойдёт как по маслу, — заключил отец семейства, вытирая лысину носовым платком сомнительной чистоты. — Запомни: твоё имя Жерве… Ты, конечно, умеешь делать кульбиты? Покажи.

Люка ловко перекувырнулся раз, два, три… После четвёртого кульбита господин Кастиль объявил, что он вполне удовлетворён, и взглянул на часы:

— Без пяти три! Все по местам! А ты, калека, садись в угол.

Всё пришло в движение. Жерве, ковыляя, спустился с эстрады. Валентин побежал к палатке продавать билеты, Жиль лениво размахивал колокольчиком, а Флора вытащила из «зрительного зала» Лео — он там катал стеклянный шарик.

— Семь… девять мальчиков… одиннадцать, нет, двенадцать девочек, а вон и ещё идут, — шептала Флора, заглядывая в щёлку.

Люка уже начал жалеть, что согласился выступать. Что он будет делать? Что говорить? Ведь он понятия не имеет о роли!

— Зря я согласился, — произнёс он громко. — Вид у меня будет идиотский.

Флора искоса посмотрела на него.

— Если бы ты отказал папе, он бы совсем расхворался.

— Но я всё провалю! Я же ничего не знаю.

— Я тебе подскажу, когда ты замолчишь как рыба, или придумаю какой-нибудь фортель. Никто ничего и не заметит. Ну разве это не мило с моей стороны? — воскликнула Флора.

Люка невольно улыбнулся:

— Очень мило! И ты всё время будешь около меня. Обещаешь?

— Мне так по роли полагается. Обожаю театр. А ещё больше танцы! Я люблю танцевать совсем одна. Ах, как это здорово!

— А где вы живёте, когда не даёте представлений? — поинтересовался Люка.

Флора широко раскрыла глаза.

— Как где? В фургоне. Ты наш фургон не видел?

— Видел. Только я думал… Значит, у вас нет дома?

— У нас фургон, — повторила Флора несколько растерянно. — Вот чудак! Нам нужен дом на колёсах, ведь мы никогда не торчим на одном месте.

— А как же школа? — в свою очередь удивился Люка.

— Мы в школу не ходим. Мальчики одно время ходили, а я никогда не была в школе, но читать я, конечно, умею… Мили научила — по своей поваренной книге, — с важностью заявила Флора.

— А других книг у тебя нет?

— А зачем мне книги? У меня есть ремесло, я выступаю на сцене, а для этого никаких книг не надо. А у тебя какое ремесло?

Люка пришлось признаться, что никакого ремесла у него нет. Флора посмотрела на него так пренебрежительно, что он покраснел до ушей. Надо было поддержать своё достоинство, и он объявил:

— Зато мой брат Даниэ́ль изучает право.