Маленький цветочный магазин у моря - [26]

Эмбер корчит неодобрительную рожицу и ждет, когда я продолжу.

— Как бы там ни было, в один прекрасный день они решили пожениться, но семью Уильяма не устраивало происхождение невесты — они посчитали брак мезальянсом. Дальше рассказывают про тайное венчание, побег, все такое: у каждого члена семьи своя любимая романтическая версия. Не думаю, что парень на самом деле рискнул своим наследством — не такое было время… Ладно, ладно! — восклицаю я, видя, как Эмбер сердито скрещивает руки на груди. — Проехали. И тут судьба выкинула фокус. Отец Уильяма внезапно умер, и тот, как единственный сын, унаследовал весь семейный бизнес. И первым делом попросил руки у Дейзи, и та сразу же ответила «да». Они переехали в Корнуолл, открыли долгожданный цветочный магазин, ну а остальное, как у нас дома говорят, уже история.

— Супер! — говорит Эмбер. — Никогда не устану это слушать.

— Так ты все знала? Зачем тогда мне было повторять?

— Чтобы ты сама еще раз послушала! — говорит она, приподнимая рыжеватую бровь.

— Что? Зачем?

— Она же совсем как ты, эта Дейзи!

— Что общего у меня и у благовоспитанной викторианской цветочницы из Ковент-Гардена, поднявшейся до владелицы собственного магазина?

— С чего ты взяла, что она была благовоспитанной? Может, такая же взрывная и боевая, как ты.

Я оторопело смотрю на Эмбер.

— То, что Дейзи жила в Викторианскую эпоху, еще не значит, что она прятала волю к жизни под длинными юбками да корсетами, — говорит Эмбер, стряхивая сахарные крошки от пончика с полотенца, в которое она завернулась. — Чтобы пойти против всей семьи, не стать служанкой, как остальные сестры, нужен сильный характер. Верно?

Так, я поняла, к чему она клонит.

— Ты же не поступала так, как хотели родственники? Сколько лет увиливала от семейного бизнеса, и…

— Эмбер! — Я поднимаю руку. — Давай на этом закончим. Я прекрасно понимаю, к чему ты ведешь. Но кое-что ты забыла. Где мы проторчали весь день?

Эмбер задумывается.

— А!

— Вот именно. Так что никакая я не Дейзи. Я сдулась. Сдалась ко всем чертям. Влезаю в семейный бизнес и заново открываю магазин. Я не лидер, в отличие от нее. Я последователь, как и все остальные.

Я тяжело вздыхаю, чувствуя, как давит меня эта тяжесть.

Но Эмбер мне жалеть себя не дает.

— А вот и ошибаешься. Ты, Поппи, здесь по серьезной причине. Как и твоя прапрапрабабушка и все ее потомки, которые владели этим магазином. — Она умолкает, задумавшись, и накручивает на палец длинную прядь волос. — Я не была знакома с твоей бабушкой Розой, но встречала тут многих людей, которые ее знали, и она, похоже, очень много значила в их жизни.

Эмбер сбрасывает с пальца накрученную прядь волос и разворачивается ко мне лицом.

— Ты тоже послана сюда для того, чтобы изменить жизнь людей, Поппи, я это знаю. И как, по-твоему, откуда мне это известно?

— Лепестки читала? — мрачно спрашиваю я.

Но Эмбер, по счастью, улыбается.

— Я это знаю, потому что послана сюда, чтобы тебе помочь!

Глава 13 Зверобой — суеверие

— Так что там еще нашлось в этой связке? — как ни в чем не бывало спрашивает Эмбер, а я все еще сижу, вылупив глаза.

Она что, серьезно? Что я послана в Сент-Феликс с миссией изменить чью-то жизнь?

Я здесь только потому, что больше нечего делать было.

Ладно, допустим, это перебор. Сент-Феликс — симпатичный городок, от людей я ничего, кроме добра, не видела, и вообще здесь гораздо лучше, чем можно было ожидать после стольких лет отсутствия. И я уже настроилась на то, что мы с Эмбер откроем магазин. Только как быть с цветами, ума не приложу, но об этом буду думать, когда придет время.

— Э-э… — Я встряхиваю головой и смотрю на стопку книг. Остальные я еще не смотрела. — Без понятия.

Протягиваю одну них Эмбер, сама открываю другую.

Внутри каждый разворот аккуратно поделен на четыре колонки. Чернила местами выцвели, где-то темнеют кляксы. В первом столбике красивым витиеватым почерком выведены имена, во втором — платежи и условия, в третьем — цветы, в четвертом — комментарии. Все даты — конец 1800-х.

Самый странный список, который мне доводилось видеть. У кого-то налаживаются денежные дела, у кого-то любовь преображает жизнь, у кого-то идет на поправку здоровье. И начинается все с того, что люди заходят за цветами в «Гирлянду маргариток».

— У тебя там что? — спрашиваю я. Вдруг у Эмбер то же самое?

— Картинка выпала, — говорит она, передавая мне картинку с вышитой пурпурной розой. — Похожа на старинную. А на обороте какая-то странная надпись.

Я разглядываю открытку. Стежки миниатюрные, но удивительно ровные — чудесная работа. Переворачиваю и вижу цифры: единица над четверкой.

Эмбер заглядывает мне через плечо.

— Смотри, в лепестки вплетены буквы.

Я смотрю, куда она указывает, и действительно: на цветке вышиты буквы В и Р.

— Может, это инициалы вышивальщицы? — прикидываю я. — В те времена такое было модно. А книжка? Что-нибудь интересное?

Книга занимает меня больше, чем картинка с розой.

— Вообще чудо, — говорит Эмбер, поднимая книжку. — Вроде цветочного словаря, только тут описаны целебные свойства лепестков. Никогда такого не видела, а уж я-то в нетрадиционных методах лечения разбираюсь. А у тебя что? Давай поменяемся.