Маленькая кондитерская в Бруклине - [84]

Шрифт
Интервал

– М-м-м, это просто рай, особенно после бесконечной индейки. А еще я по уши в подготовке рождественского выпуска. Безумие какое-то… в такую-то погоду.

– Так и есть.

Его пальцы дразняще скользнули по ее нижней губе. Софи уставилась на его подбородок, и на мгновение сердце у нее едва не остановилось.

– Куда… – Его рука скользнула под ее подбородок, и он слегка приподнял его, так что она была вынуждена встретиться с ним взглядом. – Хочешь пойти завтра на ужин? Без индюшачьих ножек? – Напряженность в его взгляде сменилась озорством.

– Шутишь? Разве их подают целиком? Они же огромные!

– О да, они просто нечто. Так как насчет завтра? Есть местечко, где готовят недурной мезе, есть итальянская траттория, где подают очень сносную пиццу. – Он перевернулся на спину, оперся на локти, подняв лицо к солнцу, в его неподвижности чувствовалась легкая настороженность.

– А знаешь что? Я уже целую вечность не ела пиццы. Это было бы прекрасно.

– Уф! – театрально выдохнул он. Но Софи заметила, как он расслабился. – Приглашать фуд-райтера на ужин – серьезный стресс. Я два дня кряду читал отзывы.

– Вот как? – Внезапно все колебания и неуверенность, которые она чувствовала с понедельника, испарились так же быстро, как гаснет спичка.

– Да, и это слишком тяжело. В будущем, если это будет не по работе, не открытие какого-то нового заведения или запуск линейки, ты сама будешь решать, куда мы идем. Знаешь, сколько в Бруклине ресторанов?

– Про «Трипэдвайзер» когда-нибудь слышал? – рассмеялась Софи.

– Да, – откликнулся Тодд, садясь и обнимая ее за плечи, – но это чересчур затягивает. Сначала читаешь и читаешь отзывы, думаешь, ну вот, все на мази, а потом кто-то пишет вдруг, мол, это был худший обед в его жизни. Поэтому вычеркиваешь заведение из списка. Но откуда тебе знать, можно ли доверять тем, кто пишет отзывы?

– Ты же не пытаешься произвести на меня впечатление?

– Конечно, пытаюсь, – ответил Тодд, и в его глазах снова вспыхнули искорки. – Мне же нужно думать о моей репутации плейбоя международного масштаба. Во сколько за тобой завтра заехать? Вечером мы уже не увидимся, я после ланча уйду из офиса, поеду в Квинс на пресс-конференцию. Какая-то новая уходовая косметика для мужчин. Вернусь, благоухая «Каридж», «Олл Мэн» или «Нобль». На мероприятиях для прессы бывает очень забавно.

Софи скорчила гримасу.

– Выражение «уходовая косметика» всегда как-то жутко звучит. Как будто ты пудель или что-то в этом роде.

Лицо Тодда комично вытянулось.

– Одеколон «Мокрая псина»? Уж ты точно знаешь, как спустить с небес на землю.


На работу Софи вернулась в приподнятом настроении – настолько приподнятом, что на свой этаж, вероятно, могла бы взлететь без помощи лифта. Тодд явно думал о ней и об их свидании. Сев за свой стол, она провела полчаса, глядя в окно, заново перебирая их разговор за ланчем и то, как задралась рубашка Тодда, открывая голый, дразняще загорелый живот. И как его глаза заблестели еще сильнее, когда он перехватил ее взгляд. Даже от воспоминаний она испытала легкое волнение. Разве не правильно с таким нетерпением ждать завтрашнего вечера? Надо не забыть постелить на кровать свежие простыни. Ого! Софи, откуда взялась эта мысль? Она вот-вот превратится в законченную шлюху. Но ей предстояло немного развлечься, и следующие несколько месяцев должны были стать именно такими.

Она почти проигнорировала звонок телефона, но потом поняла, что телефон звонит не на столе Тодда, а на ее собственном.

– Софи, у нас тут небольшая проблема. Сосиски под шубой. – В голосе Труди звучала ярость.

– Что, прости?

– Как, по-твоему, выглядит сосиска под шубой?

– Сосиска чиполата, завернутая в ломтики бекона.

– А ты знаешь, как выглядит сосиска под шубой здесь, в Америке?

Софи быстро поискала в Интернете.

– О черт!

На фотографиях на сосиски был накручен основательный шмат теста, действительно, выглядели они совсем иначе, чем английские.

– Так ты уже видела материал со вчерашней рождественской фотосессии?

– Нет, – ответила Софи.

Она же подготовила для стилиста индейку и овощи к фотосессии и утвердила реквизит и декорации. Фотографу хватало опыта выбрать что-то из них самому, а Мэдисон утверждала, что будет только рада остаться и за всем присмотреть.

– Думаю, тебе стоит зайти ко мне в офис, чтобы его посмотреть и объяснить, как мне найти лишнюю тысячу долларов для новой фотосессии на полный день.

Глава 23

– Честно говоря, я думала, меня уволят. Труди была вне себя, – сказала Софи, сжимая чашку ладонями и вдыхая аромат крепкого кофе. Беллу она застала на кухне, куда ее привели утешительные запахи выпечки. – Я ужасно волновалась, пока не вернулась домой полчаса назад.

Это был самый длинный день в ее жизни, пока вместе с кипящей от ярости Труди и фотографом они рассматривали все возможные варианты, как обрезать или обработать «Фотошопом» изображения, чтобы удалить неподходящие снэки.

– Только вернувшись домой, я получила от Труди эсэмэс с извинениями. К ней приходила Лорен, одна из наших поваров-технологов. Она была на кухне, когда я отдавала свой рецепт Мэдисон, которая отпустила замечание, что, они так отличаются от американских сосисок под шубой. Присутствовала она, и когда стилист в них усомнился, а Мэдисон настояла, утверждая, что, я требовала именно таких. Поэтому вместо симпатичных сосисок в ломтике бекона получились громоздкие штуковины с уймой теста, которые выглядели совершенно неуместно.


Еще от автора Джули Кэплин
Уютная кондитерская в Париже

Романтическая история для поклонников Изабелль Брум, Элизабет Гилберт и Хелен Рольф. Нина самая младшая в семье, поэтому каждый считает своим долгом дать ей совет и спасти от всех неприятностей в мире. Но девушке пора расправить крылья. У нее появляется уникальная возможность осуществить свою мечту: Себастьян, лучший друг ее брата, ищет помощницу, чтобы открыть кондитерскую в Париже. Вот только Нина когда-то была влюблена в Себастьяна. Смогут ли они работать вместе? Девушка решает рискнуть и собирает чемодан. Мы забронировали вам столик с видом на Эйфелеву башню.


Маленькое кафе в Копенгагене

Вы когда-нибудь испытывали чувство благодарности к городу за то, что будто родились заново? Отпустили все обиды, посмеялись над неудачами и нашли себя? Кейт Синклер, молодая журналистка из Лондона, никогда не нуждалась в такой перезагрузке, но у судьбы свои планы. Копенгаген становится важным местом для Кейт. Любовь переворачивает ее жизнь с ног на голову, и ей остается только довериться этому чувству, впустить в себя тепло, помахать прошлому рукой и поблагодарить Копенгаген за настоящее.


Рекомендуем почитать
Чудесная страна Алисы

Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.


Абсолютно ненормально

У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.


Карьера Ногталарова

Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.


Прильпе земли душа моя

С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.


В центре Вселенной

Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.


Корабль и другие истории

В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.


Лето мечтаний

Ева живет в Лондоне. Она разрабатывает дизайн обложек, работая из дома в уютной пижаме. Тихий и спокойный образ жизни вполне устраивает Еву, и она не спешит исследовать мир, пока, разбирая вещи после смерти матери, не обнаруживает список желаний, которые та не успела осуществить. Ева решает вооружиться деньгами, которые ей завещала мама, и отправляется в кругосветное путешествие. Она нанимает симпатичного гида Тора, отношения с которым первое время не ладятся. Париж, Амстердам, Венеция. По мере того как меняются города, напряжение между героями становится все сильнее, а симпатия – очевиднее. Добрый, остроумный, веселый Тор.


Счастье у моря

Уиллоу Маккей нужен глоток свежего воздуха, ведь после разрыва с парнем жизнь продолжается! Уиллоу откликается на объявление о продаже дома. Место чудное: живописная деревенька на берегу моря. Но что видит Уиллоу, когда приезжает по адресу, указанному в объявлении? Ветхие коттеджные дома и безлюдные улицы. Правда, разочарование компенсируется приятным знакомством с местным управляющим. Вместе с Эндрю они украшают фасады домов, рисуют цветочный орнамент на дверях и пытаются возродить деревеньку. Солнце, море, ветер в лицо.


Год и один день

Софи прилетает в Прагу, чтобы пройтись по памятным местам, – ведь здесь она познакомилась с Робином. Это была любовь с первого взгляда. Год назад они приехали сюда вдвоем, чтобы загадать желание о скором выздоровлении Робина. Они так хотели, чтобы город услышал их и помог. Меган решает, что после неудачного романа ей срочно нужна перезагрузка. Вместе с другом Олли они планируют собрать фотоматериал о Праге, ведь Меган готовится открыть выставку своих работ в родном Лондоне. Хоуп всю жизнь посвятила мужу, дочери и домашним хлопотам и вдруг осознала, что никогда не жила для себя.