Мальчишка с бастиона - [22]
Появился Забудский со своей неизменной подзорной трубой, обтянутой коричневой кожей. Он велел на всякий случай оповестить командира егерского полка, стоявшего за Язоновским редутом.
Орудия противника молчали. Напряжённо вглядывались вдаль сигнальщики. Нависало и мрачнело небо. Стояла оглушительная, невероятная тишина.
И вдруг, раскатываясь по всей линии вражеских укреплений, вырастая мгновенно до грохота тысячи громов, обрушилась, ослепила, понесла свой смертельный чугун канонада! Захлопали взрывы. Зашипела и захрипела картечь. Загрохотала земля.
Казалось, узкая огненная полоска вдали хочет вырваться из каменистого грунта, казалось, она выгибается и, всклокоченная, выплёвывает красные сполохи, через мгновенье становящиеся серым рассерженным дымом.
Начали отвечать наши батареи. В воздухе стоял страшный треск, гул, вой.
Сталкивались в полёте ядра, взвизгивали и лопались бомбы.
«Вот оно, началось! - подумал Тимофей. - Это похлеще первой бомбардировки будет». И он инстинктивно посмотрел на Кольку, подносившего к орудию ядра.
«В первую пронесло, поглядим во вторую», - быстро крестясь, толковал про себя Евтихий.
- Батареи, пли! - командовал Забудский. - Заряжай! Пли!.. Пли!..
Лейтенанта не было видно за дымом. Команды заглушались разрывами. Но батарея вела слаженный ответный огонь.
Лил густой и тяжёлый дождь.
Шёл пятый день бомбардировки. Впрочем, счёт времени давно уже был потерян, как и счёт убитым и раненым. Пятый день ада, пятые сутки бессонницы. Густые чёрные тучи, не успевавшие рассеяться даже за ночь, повисли над городом. Бастионы задыхались от гари, глохли от разрывов.
С утра завалило насыпи у четвёртого и пятого орудий, и вот уже второй час как группа матросов во главе с унтер-офицером Белым тщетно пытается восстановить укрепление. Французы, видно, пристрелялись к этому месту: прямые попадания вновь и вновь разрушают вал. Но оставить брешь нельзя - с минуты на минуту ожидают штурма.
Белый подозвал Кольку и что-то прокричал ему на ухо. Тот бросил наземь пороховой мешок и стремглав помчался в глубь бастиона. Унтер-офицер натянул потуже фуражку, подбежал к работавшим и быстро проговорил:
- Послал за сапёрами. Не унывай, братцы!
- Хранцуз ще упрямства нашего не понял, - прохрипел какой-то матрос, с остервенением работая лопатой. - Инакше давно б заткнулся!
- Точно говоришь, - в тон ему пробасил Белый, - в камень стрелять - только стрелы терять!
- Ложись! - вонзилось в гул.
В трёх метрах от них плюхнулось ядро. На головы посыпались какие-то щепки и горячие комья земли.
Быстро вскочили на ноги. Не поднялся лишь матрос с хриплым голосом. Перевернули на спину.
- Кончен, - сказал Белый, - вот ещё прибыль… - Он снял фуражку и привычно перекрестился.
Матроса унесли в блиндаж. Там у стены горела свеча, маленький образок сонно и равнодушно смотрел на убитых, лежавших в ряд под грязными разорванными шинелями.
Их никто не отпевал. Некому было и некогда.
Мимо прокатили полевую пушку. Это подкрепление из третьей артиллерийской бригады. Лошадь убило ещё у Язоновского редута, а орудие подтаскивал расчёт. К артиллеристам подбежал Иван Нода.
- Сюда давай! - он указал в центр батареи.
- Есть приказание доставить лейтенанту Забудскому, - послышался в ответ тонкий голосок.
Иван обернулся и только сейчас увидел молоденького прапорщика, сопровождавшего орудие.
- Я и есть от Забудского, ваше благородие, - отчеканил Нода, - батарея-то перед вами!
У прапорщика мгновенно покраснели кончики ушей. Он подошёл к артиллеристам и, стараясь говорить голосом погрубее, велел вкатывать пушку. Иван приналёг тоже, и орудие двинулось к полуобрушенному траверсу - боковой насыпи. Молоденький прапорщик, то и дело спотыкаясь, шёл за ними, и его испуганные глаза, как он ни старался, готовы были выпрыгнуть из-под щегольского козырька фуражки. Нода, выкрикивая что-то ободряющее, искоса поглядывал назад, на прапорщика. Ему было не больше шестнадцати лет.
То тут, то там лопались ядра и трещали, взрываясь, картечные снаряды. Нода успел заметить, что у второго орудия кого-то укладывают на носилки. «Неужто Евтихия?» - ёкнуло в груди. Но в ту же минуту усатое лицо Лоика показалось в прорехе белого порохового облака, и барабанщик обрадованно закричал:
- Евтихий! Подуй на дым-то: усов твоих не разгляжу!
Тот, смеясь, что-то прокричал в ответ, но его уже не было слышно: пальба резко усилилась. В воздухе засвистело, заклокотало, зашипело.
Быстро подогнали орудие к валу и установили лафет. Нода возвратился к Забудскому (тот стоял у мортиры Тимофея Пищенко) и доложил, что ещё одна пушка из третьей бригады на линии огня.
- Спасибо за службу! - быстро сказал лейтенант и указал пальцем на мортиру: - У Тимофея прислуги в обрез - побудешь здесь!
- Есть оставаться здесь! - гаркнул Нода. Схватив банник, он бросился к отстрелявшему только что орудию.
Ствол дымился, несло теплом, как от загнанной лошади. Упираясь одной ногой в насыпь, а другой стоя на лафете, Иван быстро чистил дуло мортиры.
- Николку не встречал? - торопливо спросил его Тимофей.
- Вниз умчался, от Белого, - ответил Иван и ухватился за канат, помогая подтянуть орудие к амбразуре.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ПРЕУДОМЛЕНИЕ О МОЕЙ СОАВТОРШЕ Татьяна Севастьянова, – старуха, годов этак двадцати трёх , учила меня , Михаила Лезинского, молоденького мальчишечку, приближайщегося со страшной скоростью к семидесятилетнему рубежу, компьютерным премудростям , которым обучен не был , – я вообще не знал, к какому и с кого бока к нему подходить! И во время этой учёбы , – чтобы зря по клавишам не стучать! – стали мы с ней сказку сказывать , да частухи распевать.… Да забыл сказать, моя учительница-мучительница, великая дока была не только в делах компьютерных – всё ей подвластно было!
« Мы с тобой Макаренкн» – первая повесть молодого севастопольского литератора Михаила Лезинского. Два года назад в Крымиздате вышла книжка М. Лезинского «Они зажигают огни» с подзаголовком: «Из дневника рабочего». В своей новой книге автор пишет о том ,- что хорошо знает – о работе комсомольской бригады электриков-монтажников, прокладывающей в одном из отдаленных районов Крыма воздушную силовую линию. Но главная трудность для опытных монтажников не в этом. В бригаду прислали на трудовое воспитание двух тунеядцев – Лукьяненко и Скрипичкину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.