Мальчишка ищет друга - [37]
Они ушли, но дворник скоро возвратился. Дядя Костя интересовался, что Антон собирается делать с «дохлыми кролями».
— Если хочешь, обдеру, — предложил он. — Шкурки — твои, мясо — моё. По рукам?
Значит, крольчатника больше нет, думал Антон. Не нужно будет платить дяде Косте за аренду сарая, и не надо будет заботиться о корме, и соседи по двору не будут его ругать «паршивым собственником». Нет у него больше крольчатника. А ведь только вчера Калина завёл разговор о том, чтобы отдать кроликов школьной ферме. Антон ничего на это не сказал, промолчал, а сегодня крольчатника уже нет.
Трудно сказать, как горевал бы Антоша, если бы такая беда приключилась с ним раньше, ну, хотя бы месяц назад. А сейчас он лежал на кровати, заложив руки за голову, смотрел на потрескавшийся потолок и думал, что скажет Фёдор Калина, когда узнает о случившемся, и как отнесётся к этому Феня Рубашкина.
Тут раздался стук в дверь.
Антон вскочил с постели, но не открывал. Вдруг это Репа пришёл разделаться с ним, как с кроликами? Тошка прислушался. Кто-то опять постучал, и Антон услышал знакомый голос Шурки Чопа:
— Открой, это я, Шурка!
Никогда, пожалуй, Антон не был так рад его приходу, как сейчас. Тошка любил этого черноглазого мальчишку. Чем-то напоминал он Фёдора Калину, в котором Тошка сейчас, в эти тревожные минуты, больше всего нуждался: он боялся одиночества. Шурка, конечно, был ещё мал — куда ему до Калины! Но это был смелый мальчишка, и хорошо, что он пришёл.
— Тошка! — сказал Шура. — Ты очень огорчён?
— А ты как думаешь?..
— Репу уже поймали. Я сам видел. Он вертелся возле нашего дома, хотел, наверное, посмотреть, что будет, а его хоп, и поймали, — возбуждённо рассказывал Шурка.
Он видел, как бледное Тошкино лицо медленно окрашивалось румянцем, как заблестели глаза, и, желая облегчить горе товарища, сделать что-нибудь приятное, Шурка стал фантазировать:
— Репа ка-ак размахнётся!.. — продолжал он рассказывать. — Ты ведь знаешь, какой он сильный. Но тут подоспели дружинники и его связали по рукам и ногам. Так ему и надо, подлому…
— А ты видел сам? — переспросил недоверчиво Антоша.
— Ну вот честное пионерское, чтоб мне с этого места не сойти! — поклялся Шурка и предложил: — Послушай, Тошка, хочешь быть заведующим нашей пионерской кролефермы? А я у тебя буду помощником, как раньше…
Это была великая жертва со стороны Шурки, но Антоша только тяжело вздохнул.
— Таких кролей погубил, негодяй!.. — сказал он, думая о своём.
— Ты считаешь, — по-своему понял Тошкин вздох Шурка, — что у нас плохая ферма? Такой во всей области не найти, — хочешь верь, хочешь не верь. У нас даже пара ангорских есть, честное пионерское…
— Ты… был там?.. — спросил неожиданно Тошка, и Шурка понял его.
— Был. Дядя Костя уже всех унёс к себе…
— Ловкий!
Они несколько минут молчали — Шурка из деликатности, а Тошка, — вернувшись к мыслям о подлости Репы и о том, что нет больше крольчатника.
— На вашей кролеферме мне делать нечего, — вдруг сказал он. — Я уже вышел из пионерского возраста. Вот поработаю с год и, может быть, в комсомол примут. — Он оживился. — Как ты думаешь, Шурка, могут меня принять в комсомол или нет?
— Вполне могут, — важно согласился Шурка. — Только надо заслужить. Когда мне будет четырнадцать, я тоже подам в комсомол.
— Мне ещё четыре месяца в учениках ходить, а там и разряд присвоят, — сообщил Антоша. — Второй, а может быть, и третий.
— Даже обязательно третий, — был уверен Шурка. — Я же знаю, какие у тебя руки.
— Какие такие руки?
— Золотые — вот какие. Это и вожатый говорит. Наш Юра. А ему Шевякин сказал.
— Ерунда! — покачал Тошка головой, но видно было, что Шуркины слова ему приятны.
«Значит, меня всё-таки уважают, если так говорят», — подумал Антон, и на сердце у него потеплело.
Он не знал, что его ожидало самое большое несчастье, какое только могло случиться в его жизни.
«Я останусь со своими»
Это случилось уже после экзаменов и после отрядного сбора «С чем ты идёшь в коммунизм», на котором шефы вручили звену Тани Калмыковой вымпел с надписью «Идущий впереди».
Таня сразу побежала домой.
— Мама, мама! — закричала она ещё с порога. — Можешь меня поздравить. Моё звено получило вымпел.
Повиснув у мамы на шее, Таня зашептала:
— Может быть, мне сон снится, а, мама?
— Нет. Это, к счастью, не сон, Таня, — серьёзно ответила мама. — Вы хорошо поработали.
— Ох, мама, как я счастлива!
— Теперь сходи и расскажи Варваре Ивановне и Николаю Сергеевичу о своих успехах, — посоветовала мама. — Они ведь тоже немало сделали для тебя.
Таня согласилась.
— Я пойду с Шуркой, — сказала она. — Он обещал зайти за мной.
— Шура сегодня не зайдёт, Танюша. У Антона Пугача мать умерла, и, наверное, Шура не захочет оставить его одного.
— О! — растерялась Таня. — Я лучше побегу к Шурке. Хорошо, мама?
Мама ничего не сказала, только кивнула, и Таня выскочила на улицу.
Она быстро шла и думала о том, как всё переменилось в её и Шуркиной жизни за прошедший год.
Вначале они поссорились из-за Тошки. Таня ненавидела его, потому что он был бездельником. Он чуть было и Шурку не запутал, если бы не Юра Погорелец. Вместе с Шевякиным вожатый и Тошку вырвал из дурной компании. А самого Репу, говорит Шурка, недавно строго судили, и на суде выступал Андрей Шевякин.
