Мальчики Берджессы - [65]

Она повернула голову. За дальним концом стола мужчина, который пренебрежительно отзывался об угрозе терроризма, говорил:

– Я не буду голосовать за женщину, баллотирующуюся на пост президента. Страна к этому не готова, и я к этому не готов.

Южанка в наглухо застегнутой рубашке, вдруг побагровев, выпалила со своим тягучим акцентом:

– В таком случае, не пойти ли вам нахер?! Не пойти ли вам нахер?!

Она с грохотом бросила вилку на тарелку, и в комнате воцарилась невероятная тишина.

В такси Пэм хохотала:

– Ну правда, весело? – Она собиралась прямо с утра позвонить Дженис и поделиться с ней этой историей. – Ее муж, наверное, чуть сквозь землю не провалился. Хотя какая разница? Она молодец! – Пэм захлопала в ладоши и добавила: – Слушай, а ведь Боб в этот раз не приезжал к нам на Рождество. Интересно, почему?

Впрочем, грусти она больше не чувствовала. Груз печали, навалившийся на нее за столом, тоска по Бёрджессам, воспоминания о прошлой жизни как о чем-то навсегда утраченном – все это отпустило, словно спазм в животе, и прекращение боли было восхитительно. Пэм смотрела в окно и держала супруга за руку.

* * *

В обеденное время в деловом центре Нью-Йорка многолюдно. Толпы идут по тротуарам, переходят дорогу на запруженных перекрестках. Многие спешат в ресторан – возможно, на деловую встречу. В этот день суеты было еще больше обычного – утром крупнейший банк мира объявил о первых потерях по ипотечным кредитам, превышающих десять миллиардов долларов, и никто не знал, что за этим последует. Конечно, блогеры уже предрекали, что к концу года некоторым придется ночевать в машинах.

Дороти Энглин не волновалась о крыше над головой. Денег у нее было столько, что даже потеряй она две трети, ее жизнь ничуть не изменилась бы. Она сидела в модном кафе на Пятьдесят седьмой улице недалеко от Шестой авеню с приятельницей, с которой познакомилась на благотворительном мероприятии в поддержку детского творчества, и думала, как обычно, о дочери, а вовсе не о программе и не о финансовой ситуации в стране. Приятельница говорила, а Дороти рассеянно кивала, делая вид, что слушает, и тут вдруг заметила за одним из столиков Джима Бёрджесса с новой ассистенткой. Дороти не подала виду, но стала внимательно наблюдать за ними. Девушку она узнала – как-то перекинулась с ней парой слов, заглянув к мужу в офис. У девушки были длинные волосы, узкая талия, и Дороти она в тот раз показалась застенчивой. Они с Джимом сидели в самом дальнем углу и, видимо, не замечали, что Дороти на них смотрит. Девушка закрылась большой полотняной салфеткой – похоже, пряча улыбку. Рядом со столиком в ведре со льдом стояла бутылка вина.

Джим подался вперед, потом откинулся на спинку стула, скрестив руки и склонив голову, будто ожидая ответа. Снова салфетка у лица. Ну прямо павлины, распускающие перья. Или собаки, обнюхивающие друг друга под хвостом. (Хелен, Хелен, Хелен, думала Дороти. Бедная дура Хелен. Впрочем, это были лишь слова, пронесшиеся в сознании, на самом деле никакой жалости она не испытывала.) Пара встала, собираясь уходить. Джим слегка прикоснулся к спине девушки, направляя к двери. Дороти поспешила раскрыть меню у себя перед носом, а когда выглянула из-за него, Джим с ассистенткой уже шли по улице за окном, смеясь как ни в чем не бывало. Они явно ее не заметили.

Классика. Он ей в отцы годится.

Вот что занимало мысли Дороти, пока приятельница разглагольствовала. Мол, дочь у нее тоже в старших классах отбилась от рук, но потом взялась за ум и теперь хорошо учится в Амхерсте. Можно подумать, что Дороти от этого сообщения станет легче.

Увиденное не давало ей покоя. Может, позвонить Хелен и ввернуть словно ненароком: «Кстати, я тут видела Джима с ассистенткой, как мило, что они такие друзья». Хотя, конечно, она ничего подобного не сделает.

– Да все нормально, – отмахнулся Алан, когда Дороти рассказала ему об этом перед сном. – Они вместе работают над одним делом, и получается у них прекрасно. Адриана явно не из богатых. Чаще всего она обедает на рабочем месте, приносит еду из дома в пластиковом лоточке. Наверное, Джим решил угостить ее в знак благодарности за отличную работу.

– Они взяли бутылку вина в самом дорогом заведении на Пятьдесят седьмой улице. А ведь Джим не пьет даже в отпуске. Надеюсь, это все не за счет компании.

Алан подобрал с пола грязные носки и заметил, отправляя их в корзину для белья:

– Джиму сейчас тяжело, у него племянник влип в неприятности. Он очень волнуется. Я это точно знаю.

– И откуда же ты знаешь?

– Милая, мы работаем вместе много лет. Когда он спокоен или в боевом расположении духа, он говорит. Открывает рот и произносит слова. Когда же его что-то беспокоит, он молчалив. И помалкивает уже не первый месяц.

– Ну, – ответила Дороти, – сегодня он не помалкивал.

5

Абдикарим не хотел засыпать. Ночь приносила сны, которые придавливали его к кровати, как груда камней. Теперь каждую ночь ему снился один и тот же сон: его сын Бааши смотрит на него в растерянности, а к их лавке в Могадишо приближается грузовик. Он едет сначала медленно, потом быстрее, потом с визгом шин останавливается у дверей. В грузовике мальчишки, некоторые даже младше его сына. Они с юношеской ловкостью выпрыгивают из кузова, у них тяжелые автоматы, у кого за плечами, у кого в руках. Беззвучно (во сне) разбивается прилавок, рушатся полки, внезапный чудовищный хаос, нависшая над ними адская волна. Зло пришло и в их дом. Как он мог надеяться, что их обойдет стороной?