Мальчик на главную роль - [8]

Убеждённость директора поколебалась, только когда я сказал, что, прежде чем остановиться на Алёше Янкине, мы просмотрели на студии больше трёх тысяч мальчиков.

Директор помолчала и смягчилась:

— Поговорите с воспитательницей Натальей Васильевной. Сейчас закончится урок, и она освободится.

Воспитательница оказалась молодой женщиной с ясными, добрыми глазами. Директор оставила нас вдвоём в своём кабинете и вышла. Прозвенел звонок на урок. В школе стихло. Я принялся доказывать Наталье Васильевне, что Алёша необходим нам и что более подходящего мальчика нам не найти. Да и самого Алёшу такая работа может заставить подтянуться.

— А я совсем не думаю, что Алёше не надо сниматься в кино, — улыбнулась вдруг Наталья Васильевна. — Наоборот, вы хорошо сделали, догнав его. Алёша совсем не такой, каким он кажется. Я хорошо знаю его историю, у меня сестра живёт с ними по одной лестнице. И об Алёше я узнала раньше, чем он пришёл к нам в школу. Если хотите, я расскажу.

Глава пятая. Что узнал Лямин из рассказа Натальи Васильевны

Когда Алёше было шесть лет, у него погибла мать. Переходя улицу, она попала под машину. Алёша в это время был на даче в детском саду. Вернувшись осенью домой, он не застал мать, но застал пьяного отца. Таким Алёша видел отца первый раз. Отец плакал, обнимал ошеломлённого Алёшу, уверяя, что заменит ему мать. Но Алёше было страшно. Вид отца напугал его в тот момент больше, чем известие о смерти матери. Что такое смерть, понять он не мог, а то, что отец совсем не похож на отца, что с ним произошло что-то страшное и непонятное, — это он понимал прекрасно.

Отец — Павел Андреевич Янкин — был шофёром. О нём всегда хорошо говорили: и шофёр прекрасный, и человек добрый, и хороший семьянин. Жену любил — всё это знали. В магазин с продуктовой сумкой ходить не стеснялся, бельё во дворе развесить тоже мог, окна в квартире мыл да и всё делал, что полагалось, пополам с женой. Соседям никогда не отказывал. Машина у него была грузовая, и работал он последнее время на дальних перевозках — так можно больше заработать. После смерти жены он оправиться никак не мог. Как садился за руль, так его охватывал страх. Во всякой перебегающей дорогу женщине он видел жену и цепенел от ужаса. Однажды он выпил, и ему стало легче. Прежняя уверенность вернулась к нему. Он стал выпивать перед тем, как сесть за руль. Однажды он разбил машину, но сам остался цел. Суд оправдал его. Соседи выступали в защиту, да и автопарк, где он работал, вступился. С работы его не уволили, пожалели и перевели в слесаря, ведь он прекрасно разбирался в машинах. Но остановиться Павел Андреевич уже не мог. Однажды он пришёл домой совершенно пьяный, упал перед Алёшей на колени и стал просить у него прощения. Так Алёша узнал, что отец его больше не шофёр. Алёша проплакал всю ночь. Он не сердился на отца, а жалел его. С тех пор, как видно, преклонение перед отцом сменилось острым чувством жалости.

— Сестра рассказывала, — говорила Наталья Васильевна, — что Алёша отца очень любил, гордился им, говорил: «Мой папа всё умеет», а после суда заметили: и отца, и соседей чураться стал. Если кто остановится во дворе спросить что-нибудь, он мимо пробежит, не ответит. Видно, отца стеснялся. И не любил, когда спрашивали. А люди сначала интересовались, сокрушались, а постепенно притерпелись и перестали замечать и Алёшу, и отца. У каждого ведь свои заботы. Только когда мальчику в школу надо было идти, случай этот с первым сентября всех снова взбудоражил. Поговорили, посудачили, а потом и снова забыли.

А случай вот какой. Настала пора идти Алёше в первый класс. Задолго до начала занятий Алёша стал упрашивать отца, чтобы тот купил ему форму и портфель, но у Павла Андреевича денег никогда не было. Лишь в последний день появилась у Алёши форма.

В этот день восьмиклассник, живущий в одном дворе, видел, как в Гостином дворе, на галерее второго этажа, Алёша примерял школьную форму. Отец стоял рядом, смотрел на сына виновато и смущённо-радостно и советовал взять форму «на вырост», пошире и подлиннее. Этот самый восьмиклассник остановился около Алёши, похвалил костюм, отчего Алёша залился краской, перекинулся несколькими словами с Павлом Андреевичем и пошёл дальше. О Павле Андреевиче он сказал впоследствии, что тот был трезв и «ни в одном глазу». Вероятно, в тот же день Алёше был куплен маленький чёрный портфель, лакированный пенал, тетради и коричневая коленкоровая папка с завязками. Нетрудно догадаться, как всё это обрадовало мальчика и чем был для него этот поход в универмаг и возвращение оттуда с пакетами и свёртками, за руку с трезвым, приосанившимся отцом. Вероятно, в этот день Павел Андреевич особенно остро ощущал отсутствие жены. Когда Алёша заснул, поставив портфель рядом с кроватью, отец запер квартиру и ушёл. Он вышел ненадолго в магазин и надеялся тут же вернуться, но в этот вечер он впервые попал в вытрезвитель.

Проснувшись утром, Алёша с ужасом обнаружил, что отца нет и дверь заперта. Он стучал, кричал, плакал, но никто не слышал. Квартира их находилась на втором этаже, и окна её выходили в тупичок в глубине двора. В квартире рядом никого не было — ушли на работу. Отчаявшись, Алёша попытался пролезть через форточку, так как окно оказалось забитым. Ему это удалось, и он спустился во двор по водосточной трубе.