Мальчик, который залез в Луну - [5]
— Блондинка? — уточнила Молли. — Картошка фри у неё есть?
— Да! — ответил Пол.
— Отлично! — сказала Молли. — Тогда это правильная улица! Теперь налево, направо и прямо. Остановимся под деревом.
Вдоль улицы были высажены сотни деревьев. Папа притормозил и со вздохом посмотрел на Молли:
— Под которым?
— Что значит «под которым»? Разумеется, под деревом, которое растёт у дома моего брата!
Папа снова вздохнул. Он проехал немного дальше и остановился.
— Отлично! — похвалила его Молли. — Вы, верно, бывали здесь раньше!
Она выскочила из машины.
Глава 6
— Погодите. — Молли придержала остальных. — Сперва расскажу всё с самого начала. Мой братец был робкий, прям очень-очень, робкий-преробкий. Настолько, что почти не говорил. Настолько, что как натянул в детстве на голову коричневый бумажный пакет, так и прожил с ним до двадцати лет. Когда братец наконец этот пакет снял, оказалось, что юноша он очень бледный, красивый, бородатый, с нежным бархатным взглядом. Мать наша целыми днями девчонок гоняла, вёдрами на них из окна воду лила. Пришёл кинорежиссёр, хотел сделать из братца кинозвезду. Потом пришёл епископ — прочил его в святые. Братец как раз собирался снова натянуть на голову бумажный пакет, когда пришла армия и забрала его на войну.
— На какую? — спросил папа. — На которую из войн?
— На последнюю, — ответила Молли. — Ну, сами знаете: пули жужжат, бомбы падают, и всё взрывается. Называлась она то ли Велико-Бомбо-Метательная, то ли Отче-Наш-Прочитать-Успевательная, то ли Веколикая Война номер 9. Может, вы её пропустили. Может, уезжали куда. Может, она вообще была до вашего рождения. Ну а братец мой после всех этих артобстрелов, беготни и страхов стал совсем странным. Он теперь часто печалится, хотя в хорошие дни мозги у него работают, и очень даже неплохо. Когда удаётся расшифровать то, что они породили, эти идеи оказываются потрясающими, они могут стать спасением для нас всех. А теперь идите за мной. И будем надеяться, что сегодня у братца хороший день.
Она открыла калитку перед небольшим домиком с зелёной дверью, который стоял в ряду таких же одинаковых домиков. Возле двери была арочка с проходом куда-то вглубь — Молли повела их именно туда.
— Бенджи! — позвала она тихонько. — Ау-у-у-у! Бенджи-и-и-и!
За проходом росла невероятных размеров фасоль, желтели громадные подсолнухи и пышно цвела мальва. Жужжали пчёлы, порхали и чирикали птицы. Тропинка, выложенная старыми кирпичами, уводила их всё глубже и глубже в заросли.
— А я в трубу видел совсем маленький садик, — сказал Пол.
— Маленький? — Молли усмехнулась. — Во-первых, ты смотрел сверху и издалека, во-вторых, бибикали машины, в-третьих, как раз тогда пролетал голубь, и в конце концов, сад на то и сад — он должен расти… Кстати, ты с какого конца в трубу-то смотрел?
— С узкого, — ответил Пол.
— То-то и оно, надо было с широкого! В узкое большой сад не умещается! — Она остановилась. — Ну наконец-то! Бенджи! Это я, твоя сестра Молли!
Между магнолий, на квадратной, засыпанной опилками и кудрявой древесной стружкой полянке, стоял деревянный верстак, на нём — пила, долото и деревянные фигурки животных и людей. На краю полянки был сарайчик с приоткрытой дверью.
Они подкрались ближе. Молли осторожно заглянула внутрь.
— Бенджи! — прошептала Молли. — Бенджи?
Пол и мама с папой смотрели через плечо Молли. В древнем кресле неподвижно сидел мужчина в зелёном комбинезоне и с бумажным мешком на голове. На мешке чёрным типографским шрифтом было напечатано:
— О господи, — прошептала Молли. — У него обострение. Ему опять плохо.
Она распахнула дверь.
— Я твоя сестра Молли, — прошипела она. — Всё равно я тебя вижу, Бенджи.
Она шагнула вперёд и сняла мешок с его головы. Вот он, Бенджи, ровно такой, как описывала Молли: очень бледный, красивый, бородатый и с нежным взглядом.
А ещё он был ужасно грустный, и в уголках его глаз блестели слёзы.
— Со мной гости, они хотят с тобой познакомиться, — сказала Молли. — Среди них ребёнок с очень странными идеями. Поздоровайся хотя бы.
Бенджи лишь печально на них посмотрел.
— Встань, дорогой, — велела ему Молли. — Поговори с гостями.
Он встал — худой и такой высокий, что ему пришлось пригнуться, чтобы, выходя, не удариться о притолоку.
— Но вы были маленьким и кучерявым! — воскликнул Пол.
Бенджи не ответил.
Они расселись на лужайке, на тёплой мягкой траве, под сенью грушевого дерева. На ветках зеленели плоды — пока совсем крошечные. Солнце медленно катило по небу, и к ним медленно ползла тень от их родного небоскрёба.
— Ну, Бенджи, — начала Молли. — Как ты сегодня поживаешь?
Он молчал.
— Насколько ты сегодня счастлив? — спросила она.
Он вздохнул. И вдруг спросил:
— По шкале от одного до десяти? — Говорил он очень медленно и тихо.
— Давай по шкале, — согласилась Молли.
— А счастье с какого конца? — уточнил он. — Где один или где десять?
Молли задумалась.
— Счастье — где десять! — решила она наконец.
— О-о-о-о-о, — простонал Бенджи. — Тогда я совсем несчастлив… Я — где один.
— Бедняга, — пожалела его мама Пола.
Бенджи согласно кивнул, и слёзы ручьём потекли по его щекам на траву.
— Погоди-погоди! — затараторила Молли. — Я балда! Ошиблась я, Бенджи, прости! Счастье — где один!
