Мальчик, который видел демонов - [26]

– Алекс, ты слышал, что я сказала?

Мои руки болели там, где она их сжимала. Я кивнул.

– Повтори.

Я попытался вспомнить, хотя мой желудок сильно урчал, и я буквально чувствовал запах этого бургера. Она продолжала просить меня повторить, и слова выплыли из подсознания, как во фритюрнице чипсы выплывают на поверхность толстого слоя масла: полиция, и папа, и кровь, и получил то, чего заслуживал.

– Есть много такого, чего ты в силу своего возраста понять не можешь. – Голос мамы смягчился, и я глубоко вздохнул, потому что она наконец-то отпустила мои руки. Но потом подняла руку ко рту, и ее глаза наполнились слезами.

– Ох, Алекс. Мне так жаль.

Я посмотрел вниз и увидел на каждой руке по большой красной отметине. Она попыталась растереть отметины ладонями, но они никуда не делись. Тогда мама потянула меня к себе, и моя голова оказалась между ее шеей и плечом, и она гладила меня по спине. Я чувствовал запах табачного дыма в ее волосах и пота, но еще и запах мамы, такой приятный. Прошло много времени, прежде чем она подалась назад, посмотрела на меня, и ее лицо сияло широкой улыбкой, что случается очень редко.

– Если бы ты мог пожелать самое-самое, то что бы это было?

– Бургер с ломтем ветчины и сыром.

– А если серьезно, Алекс?

Я посмотрел на картинки, нарисованные мною на стекле, которые вроде бы начали таять. «Чтобы папа вернулся», – подумал я, но промолчал, зная, что маму это расстроит.

– А чего хочешь ты? – спросил я.

На ее лице отразилось изумление.

– Никто никогда меня об этом не спрашивал, – произнесла она.

– Новый дом – вот что она тогда сказала. – Да, новый, с иголочки, дом. С садом-огородом. И три… нет, четыре спальни. Одна для гостей. Может, и с тренажерным залом.

Мама зашагала взад-вперед, рассказывая о каждой комнате в мельчайших подробностях, вплоть до того, что не будет у нас чердака, воняющего плесенью, и вещей мертвеца, разбросанных по всему дому, и мышей, и соседей, приторговывающих наркотиками.

В тот же день я объяснил Руэну, какой дом нам нужен: с садом, чтобы мы могли позагорать в солнечный день, с большой кухней, где легко разойдутся два человека, с работающей духовкой, с кранами, чистым туалетом и стенами, которые не выглядят так, словно предыдущий жилец порубил их топором.

– Считай, все устроено.

– Что?

Он прищурился, одарил меня взглядом «Алекс глупый».

– Я все организую, Алекс.

– Как? – удивился я. – У тебя много денег?

Руэн улыбнулся и подмигнул.

– Я обладаю возможностями, о которых ты даже не подозреваешь. Дом – сущий пустяк, мой мальчик. Если бы ты попросил планету, на это ушло бы какое-то время. Но я бы решил и эту задачу.

Я рассмеялся. «Планету», – подумал я. Для чего мне планета? Но Руэн, он такой. Немого сноб, особенно в облике Старика. Закатывает глаза, когда я играю в футбол, и говорит, что мои рисунки скелетов абсурдные, то есть полное дерьмо. Согласно Руэну, мне следует читать что-то, именуемое «Чехов», и я очень некультурный, потому что не учусь играть на пианино.

Но затем он пытается сделать то, что и все другие демоны: предлагает, чтобы я совершил что-нибудь плохое, например сбросил прожектор в театре на голову мамы Кейти. Я слишком боязливый, чтобы отважиться на такое. Потом он мне сказал, что я поступил глупо, не сделав этого, поскольку прожектор сбросил бы Тэрри. И мать Кейти того заслуживает, ведь она бьет дочь, когда пьяная и ревнует Кейти.

– Как мать может ревновать собственную дочь? – удивляюсь я, и вновь Руэн смотрит на меня так, будто я глупый.

Вскоре Кейти пришла на репетицию и сказала Джо-Джо, что не может остаться. Я увидел ее у двери, с большим черным синяком на щеке и опухшим лицом. Джо-Джо обняла ее, прижала к груди. Кейти махнула мне рукой и убежала. Я посмотрел вверх на прожектор и подумал: «Руэн был прав». Иногда с плохими людьми должно случиться нечто плохое, иначе плохое будет продолжаться.

Вряд ли я когда-нибудь сделал бы что-нибудь такое, о чем просит меня Руэн. Не знаю, зачем рассказал Ане, кто он, когда он меня об этом попросил. Иногда его друзья приходят ко мне и тоже о чем-то просят, например украсть деньги из кошелька мамы, чтобы купить ей открытку ко Дню матери, или однажды один из них долго объяснял мне, как я могу поквитаться с нашими соседями, которые разбили нам окно. Я сказал им, чтобы они отвалили и оставили меня в покое. Я разрешаю Руэну изучать меня, но это не означает, что у меня нет мозгов, и я стану делать все, что он говорит, будто я глупый осел.

Кстати, мне известно, что случилось с мамой. Не думаю, что Руэн это осознает, а я ему не сообщаю. Но иногда, когда ей грустно, я вижу, как демоны окружают ее и говорят с ней, и чем больше они говорят, тем печальнее она становится. Я прошу их убраться. Обычно они лишь смеются надо мной.

Я очень боюсь, что они будут говорить и говорить с мамой, а она – принимать и принимать таблетки и когда-нибудь не проснется. Я хочу обсудить это с Аней, но не знаю, как она воспримет.

Однако, когда Аня приходит в наш дом, я действительно счастлив. Готовлю ей лук на гренке, наливаю стакан молока и ставлю перед ней, словно она гость. Тетя Бев тоже улыбается. Грозит мне пальчиком и произносит: