Мальчик, которого стерли - [34]
— Будет весело, — сказал отец, крепче обнимая маму. — Я защищу тебя.
— Нет, — сказала она. — Я должна ехать домой. Прямо сейчас.
И вот тогда-то их накрыло белое полотно, лениво дрейфуя сквозь окна «мустанга», вставая непрозрачным, без единой морщинки, туманом. Оно окутало их белым светом, свет фар «мустанга» обратился вспять, ослепляя их.
«Все равно, что въехать в облако, — потом говорила мама. — Страшно и в то же время не страшно».
Отец пытался удерживать руки, обхватив руль из-за плеча матери и сжимая его обеими руками, но он уже не помнил, где следующий поворот. Только после того, как прошло это ослепительное полотно, они ощутили страх.
Отец с силой ударил по тормозам.
— Что это было? — спросила мама.
Каким-то образом полотно исчезло.
Они кое-как выбрались из машины. Ничего белого на несколько миль вокруг. Только ровный треск сверчков и иногда — вспышка светлячка. Только мама, чьи каблуки хлюпали по грязной канаве, пока она искала источник видения.
— Что это было?
Тем вечером они так и не добрались до тети Эллен. Мама не рассказывала отцу правды о своей сумасшедшей тете, пока они не прожили несколько лет в браке. К тому времени белое полотно обрело новый, зловещий смысл. Лежа на кровати в Баптистской мемориальной больнице Мемфиса, когда врач сказал ей, что она каким-то образом лишилась ребенка, который рос внутри нее, все, что она могла — сжимать полотно больничной простыни в кулаке, скатывать в комок, чтобы кровать не выскользнула из-под нее. Она вспомнила тогда это белое полотно и увидела в нем дурное знамение, некий знак грядущих ужасных событий.
Несколько лет спустя, когда она решилась дать мне жизнь, несмотря на предупреждения врача про слабое сердце, несмотря на высокие шансы, что она могла умереть, и когда я родился, и доктор вымыл меня, и позволил ей подержать меня, в его белом халате она увидит знак, что скоро все будет отмыто дочиста, что всем нам будет дан второй шанс. Она научится занимать верхнюю койку в моей спальне, заворачиваться в простыню и слушать внизу ровное дыхание своего живого сына.
Хотя тетя Эллен так и не открыла тайну за своими стенами, мои родители явно прошли в ту ночь по кромке этой тайны. Эта тайна преследовала их, как потом стала преследовать меня: мысль о том, что в любую минуту некая божественная сила — ищешь ли ты ее, как тетя Эллен, или бежишь прочь от нее, как отец — может в конечном счете захватить тебя. Иногда это будет хорошо, но часто это явление будет пугающим.
— Не просите Бога подать вам знак, — иногда говорил отец прихожанам во время службы, касаясь той стороны своего лица, что чуть не обгорела дотла. — Вам может не понравиться то, что вы получите.
Я ждал знака от Бога, пока Дэвид постукивал рядом ногой. Я постучал в ответ. Раз-два-три. Наши ноги танцевали рядом друг с другом.
Молодежный пастор занял место за кафедрой.
— Как христиане, — сказал он, — мы должны облачиться в доспехи Божии.
Его слова положили конец эйфорическому славословию песни. Некоторые из последних нот дотянулись до его проповеди, спиралью обволакивая слова Писания: «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских», — и девушка рядом со мной застонала и стала нечленораздельно «говорить на языках», ее руки прижимались к чему-то невидимому в воздухе перед ней, голос наполнился незнакомыми слогами, завываниями.
Молодежный пастор немного помедлил, его глаза вспыхивали поверх каждого из прихожан.
— Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности.
Пятидесятникам казалось, что вооружиться подобным образом — это так просто, все равно что поднять руки в воздух и получить в результате Божии доспехи. Тогда Святой Дух застегнет на них броню праведности, вложит в руки щит истины, будто некий средневековый паж. Сидя рядом со мной, Дэвид, казалось, был уже облачен в невидимую броню. Он бормотал про себя слоги тайного языка, которые его враги никогда не смогли бы перевести. Нет нужды в эволюции, — гласил, казалось, этот язык, — наш Бог сохранит тебя в безопасности от врагов твоих и поможет уснуть ночью.
На этом пункте баптисты и пятидесятники соглашались. Христиане должны вооружаться против наступления Сатаны на нашу страну. Недавно я слышал баптистских пасторов, таких, как Джерри Фолуэлл[10], которые в милитаристских терминах осуждали изнеженность нашей страны, объясняя терроризм против Америки гомосексуальностью и вседозволенностью нашей культуры. Брат Нильсон со своей философией «жахнуть бомбой» заявлял примерно то же самое. По этой логике, у иностранцев не было бы оружия массового поражения, если бы мы так не размягчились. Я слышал это в нашей церкви, когда лысый краснолицый человек ворвался в мою воскресную школу во время урока с церковной петицией, побуждавшей нас выступить против гей-парада, который проходил всего в нескольких часах езды от нашего города. «Подпишите, — сказал тот человек, — иначе как вы можете звать себя солдатами христианской армии?» Бумага передавалась от одного к другому, пока не дошла до меня, пока я не стал чувствовать, что все глядят на меня, и я держал ручку над бумагой, боясь подписать, как будто, едва я подпишу свое имя, меня завербуют в какую-нибудь настоящую армию, — пока, наконец, я не вывел буквы своего имени, ненавидя их за то, что они так ясно и просто устроились на пунктирной линии внутри петиции.
Гаррарду Конли было девятнадцать, когда по настоянию родителей ему пришлось пройти конверсионную терапию, основанную на библейском учении, которая обещала «исцелить» его сексуальную ориентацию. Будучи сыном баптистского священника из глубинки Арканзаса, славящимся своими консервативными взглядами, Гаррард быт вынужден преодолеть огромный путь, чтобы принять свою гомосексуальность и обрести себя. В 2018 году по его мемуарам вышел художественный фильм «Стертая личность» с Николь Кидман, Расселом Кроу и Лукасом Хеджесом в главных ролях.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.