Макбеты - [6]
Стук за сценой.
ЛЕДИ МАКБЕТ.
Да хватит вам греметь! Сейчас откроют.
Уходят оба.
Сцена 10
Там же. Тут же. Стук за сценой. Входит вахтер.
ВАХТЕР.
Расстучались, греховодники! Торопитесь в ад? Напрасно. Тамошний вахтер адские ворота перед вами и без стука нараспашку откроет.
(Стук за сценой.)
Тук-тук, тук-тук! Кто там, во имя Вельзевула? Уж не тот ли сукин сын, что, проигравшись, удавился в биржевом сортире? Ворочал миллионами, а на руках даже от карандашика мозоли не имел. Запасись теперь парфюмом, лодырь! На здешних плантациях много вони от тебя с непривычки будет.
(Стук за сценой.)
Тук да тук! Кто там, во имя другого беса? Поди-ка депутат, которого избиратели в капусте нашли и который всю дорогу ради капусты старался? Только, видно, чем-то ей разок не угодил и наутро был обнаружен с контрольной дыркой в голове. Входи, входи. Теперь тебе придется даром, без зеленых, трудиться и мучиться.
(Стук за сценой.)
Тук-тук-тук! Кто здесь? Ты, что ли, оборотень в погонах? Боролся с наркоторговцами, чтобы тебе этой дрянью торговать не мешали? А сколько честных людей по твоему наущению засудили? А сколько детишек неразумных от передоза поумирало? Ну, давай, проходи! Здесь тебе вставят косяк куда следует, так что ни вздохнуть, ни дернуть!
(Стук за сценой.)
Тук-тук, никак не угомонятся. Что ты за гусь, что в пекло рвешься? Однако для пекла тут прохладно. Надоело мне у черта вахтером служить. Хватит, довольно уже напустил я сюда всякой шушеры. Пора на покой. Сон в тепле – вот мое райское блаженство.
(Стук за сценой.)
Ну всё, всё. Уже открыл. Вахтеру-то на чай не забудьте. А то ходят тут всякие среди ночи, потом королей убивают…
Открывает ворота. Входят Макдафф и О’Линукс.
МАКДАФФ.
Во сколько же ты, друг, сегодня лёг,
Что уж рассвет, а ты всё среди ночи?
ВАХТЕР.
Так мы же, сэр, гуляли до вторых петухов, а выпивка, она, ясен перец, порождает три детские вещи.
МАКДАФФ.
Какие такие три детские вещи?
ВАХТЕР.
Ну так, сэр! Первое – как младенец, веселишься, второе – как младенец, ссышься, третье – как младенец, заспишься. А про взрослую вещь от выпивки сказать?
МАКДАФФ.
Тебя уж все равно не остановишь…
ВАХТЕР.
А взрослую вещь выпивка порождает, да тут же и убивает. Похоть, сэр, ха-ха-ха. Она ее распаляет и заливает, в грех вводит и до греха выводит, стояком поманит и в нестояк опрокинет, позовет и убежит, сгоношит и спрячется, заведет и продинамит, разбежится и сядет, вскочит и повалится, свистнет и улыбнется, запоет и обделается. Словом, выпивка похоть разводит, как Бендер – лоха.
МАКДАФФ.
Ты спьяну-то горазд болтать, приятель!
ВАХТЕР.
Это не спьяну, сэр, это с похмелья. Известное дело: хмель из башки выходит – язык колеблется.
МАКДАФФ.
Ну хватит! А проснулся ль твой хозяин?
Входит Макбет.
МАКБЕТ.
Меня ваш стук намедни разбудил.
О’ЛИНУКС.
Мой генерал…
МАКБЕТ.
Давайте без устава.
МАКДАФФ.
Король не встал?
МАКБЕТ.
Король? Да нет, лежит…
МАКДАФФ.
Он мне велел будить его пораньше.
Пора, наверно…
МАКБЕТ.
Я вас провожу.
МАКДАФФ.
Я знаю, вам не в тягость эта тягость,
А всё же тя…
МАКБЕТ.
Да всё, уже пришли.
Вот эта дверь. Без стука заходите.
МАКДАФФ.
Как разбужу, наверное, прибьёт…
МАКБЕТ.
Да не прибьет!
МАКДАФФ.
Что делать, захожу я.
(Выходит.)
О’ЛИНУКС.
Король отбудет нынче?
МАКБЕТ.
Да, отбудет.
Считайте, он практически отбыл!
О’ЛИНУКС.
Ну ночка, да? Точнехонько над спальней,
Где мы с Макдаффом… крышу прочь снесло.
А завтракая, слышал я на кухне,
Что будто жутких криков целый хор
До третьих петухов пугал округу.
И птиц прозрачных жалобный косяк,
Всю ночь, вопя, метался в мутном небе,
И точно треснул мир напополам,
И сквозь разлом…
МАКБЕТ.
К нам что-то просочилось.
О’ЛИНУКС.
Заметили вы тоже?
МАКБЕТ.
Да-да-да…
Но где Макдафф? Уж на сердце тревожно!
Возвращается Макдафф.
МАКДАФФ.
Блин! Ёлки! Жуть! Ну ни фига себе!
МАКБЕТ и О’ЛИНУКС.
(Хором.)
Случилось что?
МАКДАФФ.
Да правда что – случилось!
Такое, что пером не описать
И рэпом не сказать, не обдолбавшись!
Но кем же надо быть, чтоб жизни храм
Такому, йо, подвергнуть святотатству?!
О’ЛИНУКС.
Какому святотатству?
МАКБЕТ.
Жизни – чьей?
О’ЛИНУКС.
Не короля ли?
МАКДАФФ.
Нет! Я не могу!
От ужаса язык не видит нёба!
Идите сами гляньте… О, кошмар!
(Макбет и О’Линукс убегают.)
Полундра! Эй! Бей молотом по рельсу!
Проснитесь, Банка, Марко, Дональддак!
Стряхните пьяный сон, прообраз смерти,
Чтоб смерть, как есть, увидеть в полный рост!
Такого вам в кошмарах не покажут
Ни лысый чёрт, ни ацкий сатана,
Ни русский живописец Верещагин.
Вставайте же, нелёгкая пришла!
Раздается набатный звон. Входит леди Макбет.
ЛЕДИ МАКБЕТ.
Что за дела? Что право вам даёт
Будить наш мирный дом, трубя тревогу?
Макдафф, я жду!
МАКДАФФ.
Ой, леди, ой, беда!
Что я скажу – вам лучше бы не слышать.
Боюсь, натуре женской не снести
Таких вестей… Тут короля убили!!!
(Вбегает Банка.)
О, Банка, о! Убили короля!
Раздаются выстрелы.
ЛЕДИ МАКБЕТ.
Не может быть! Убили? В нашем доме?
БАНКА.
Да кой, бл, на хыр, где! Скаж дын, шта ты ошибся!
Тыр Дафф, скаж мын соврал! Донт, йо, бл, кинг маст дай!
Возвращаются Макбет и О’Линукс.
МАКБЕТ.
Эх, что бы часом раньше умереть —
Счастливым идиотом! Ведь отныне
В подлунном мире нету ничего,
Что жизнь мою хоть как-то оправдало б:
Вино прокисло, сдох любимый конь,
«Буря» – одна из самых удивительных пост-шекспировских пьес Застырца. В ней всего два действующих лица, которые изображают всех прочих известных по сказке Шекспира персонажей: мужчина, одержимый бурей воображаемых коллизий, и женщина, старательно подыгрывающая мужчине из любви и жалости к нему.
«Самое простое и самое ошибочное – принять эту вещь за бурлеск, шутку, капустник. Хотя она – и бурлеск, и шутка, и капустник. Но еще – и отчаянная попытка вырваться за пределы русского Шекспира, так мало имеющего отношения к Шекспиру настоящему. Попытка тем более значительная, что удачная и что других пока нет.По духу этот «Гамлет» ближе к шекспировскому, чем пастернаковский и любой другой, известный на родном нашем языке»Петр ВАЙЛЬ (Новое литературное обозрение, №35 (1/1999)
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
Старые актеры, волей смертельного недуга очутившиеся в загадочном предбаннике вечности, разыгрывают по памяти комедию Шекспира и в этой игре забывают обо всем – о старости, боли, смерти, об отчаянной безысходности земного существования, о своей несчастной актерской судьбе. Весь мир театр и люди в нем актеры? Верно. Но для этого «Сна» верно и обратное: театр – это целый мир, в котором актеры превращаются в своих персонажей, играючи достигая невозможного – молодости, здоровья, любви, бессмертия…
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».