Махабхарата. Рамаяна - [46]

Отправились к Бхишме тропою неслышной.

Пред Бхишмой склонились они, почитая

Того, чья всесильна отвага святая,

Опоры ища у него и защиты, —

И так их приветствовал муж знаменитый:

«О Кришна, не знающий лицеприятства!

О Арджуна, Завоеватель Богатства![104]

Сын Долга Юдхиштхира, и Бхимасена,

И два близнеца, чье бесстрашье бесценно!

Для вашего блага что сделать мне надо?

Для вас потрудиться — всегда мне отрада!»

Промолвил Сын Долга, познавший мытарства:

«О, как нам опять обрести свое царство!

О, как победить, — помоги нам советом, —

Но подданных не истребляя при этом!

Скажи нам, лишь правде избравший служенье:

Как можем тебя уничтожить в сраженье?

Средь множества стрел и окутанный дымом,

Всегда остаешься ты неуязвимым.

Нет слабого места в тебе, — так поведай:

Как битву с тобою закончить победой?»

Ответствовал отпрыск Реки и Шантану:

«От вас, о пандавы, скрывать я не стану,

Воистину вам говорю: во вселенной

Никто не сильней меня силой военной.

Ты прав, утверждая, что даже и боги,

Ведомые Индрою и при подмоге

Бесовской, как только нагрянут войною, —

Бессильны окажутся передо мною.

Покуда со мною мой лук, — я спокоен:

В бою ни один не сразит меня воин,

Но если оружья лишусь боевого,

Я быструю смерть обрету от любого.

Кончаю всегда с неприятелем сечу,

Как только я признак дурной запримечу:

Оружье ли выпадет; будут ли сбиты

Доспехи и знамя; пощады, защиты

Попросит ли недруг испуганным взглядом;

Окажется ль слабая женщина рядом,

Иль женское имя носящий мужчина,

Иль муж, одного лишь имеющий сына, —

При этих приметах неблагоприятных

Я битв не желаю и подвигов ратных.

Есть в войске твоем властелин колесницы,

Отважный владетель могучей десницы,

Шикха́ндин[105], что в битве крушит все преграды,

Родившийся девочкой отпрыск Друпады.

Сменил он свой пол, — нам известна причина,

А все же был женщиной этот мужчина.

Пусть Арджуна двинется бранной тропою,

Поставив Шикхандина перед собою.

При этой неблагоприятной примете

Из лука стрелять я не стану, о дети.

Тогда-то пусть Арджуна, мощный и смелый,

Вонзит в мое тело смертельные стрелы.

Лишь двое меня уничтожить способны:

То Кришна и Арджуна богоподобный.

Пусть Арджуна, воин с великой судьбою,

Поставив Шикхандина перед собою,

Повергнет меня: ты совету последуй

И в царство свое возвратишься с победой.

Увидишь ты снова свое возвышенье,

Разбив сыновей Дхритараштры в сраженье».

Почтительно воины с Бхишмой простились,

Воздав ему славу, назад воротились».

[Арджуна сражается с Бхишмой, прикрываясь Шикхандином]

«Построилось войско Юдхиштхиры к бою

Поставив Шикхандина перед собою,

Напали пандавы на Бхишму седого,

Разили воителя снова и снова

Секирой, и палицей, и булавою,

И дротиками, и стрелой боевою.

Вот эта стрела — с золотым опереньем,

Вот эта — страшна своим мощным пареньем,

А эти похожи на зубы теленка,

А эти, пылая, несутся вдогонку,

А эти — всех прочих острее, длиннее,

Ты скажешь: то кожу сменившие змеи!

Но, кровью облитый, страдая от боли,

Сын Ганги не бросил военное поле.

Зажглись его стрелы, как молний зарницы,

И громом был грохот его колесницы,

А лук — словно огнь, в бранной сече добытый:

Служил ему топливом каждый убитый,

Как вихрь, раздувающий пламя, — секира,

А сам он — как пламя в день гибели мира![106]

Он гнал колесницы врага, всемогущий,

И вдруг появлялся в их скачущей гуще.

Казалось, как ветер сейчас он взовьется!

Он вражеских войск обошел полководца[107]

И вторгся, стремительный, в их середину,

И громом колес он наполнил равнину,

И воины в страхе на Бхишму глядели,

И волосы дыбом вздымались на теле.[108]

Иль то небожители, гордо нагрянув,

Теснят ошалелую рать великанов?[109]

Шикхандин метнул в него острые стрелы, —

И лук потерял богатырь поседелый,

Упали при новом воинственном кличе

И знамя его, и его колесничий.

Лук, более мощный, схватил он, великий

Сын Ганги, но Арджуна Багряноликий[110]

Метнул три стрелы, запылавших багрово.

Тут Бхишма лишился и лука второго.

Сын Ганги все время менял свои луки,

Но Арджуна, этот Левша Сильнорукий,

Исполненный силы и удали ратной,

Оружье его разбивал многократно.

А Бхишма, сражением тем изнуренный,

Облизывал рта уголки, разъяренный.

Он дротик схватил, что сразил бы и скалы,

Метнул его в Арджуну воин усталый.

Сверкал, словно молния, дротик летучий,

Но Арджуны стрелы нахлынули тучей, —

Сильнейшего из венценосных потомков[111]

Пять стрел полетело, и на́ пять обломков

Был дротик разбит. Иль сквозь тучи пробилась —

И молния на́ пять частей раздробилась?

Держав покоритель, чьи подвиги громки,

Разгневанный Бхишма взглянул на обломки,

Подумал: «В душе моей горечь и мука,

Но я бы сразил из единого лука

Всех братьев-пандавов стрелой своей скорой,

Не сделайся Кришна пандавам опорой!

На них не пойду я отныне войною,

Подвигнут на это причиной двойною:

Отважных пандавов убить невозможно,

К тому же обличье Шикхандина ложно, —

Хотя он считается доблестным мужем,

Мы женскую сущность его обнаружим!

Когда-то Сатьявати, дочь рыболова,

Взял в жены Шантану — и молвил мне слово:

«Ты сам изберешь себе, сын мой, кончину,

Ты сам своей смерти назначишь годину».

Как видно, в сей жизни достиг я предела,

И смерти моей, видно, время приспело».

От стрел не искал уже Бхишма защиты,

Сквозь щит и броню многократно пробитый.