Магия лжецов - [95]

Ее тело содрогнулось.

– Я уснула, – прошептала она, и из ее глаз хлынули слезы. – Я изо всех сил старалась не спать, но прошло три дня, Айви. Целых три дня мне приходилось удерживать все ее части тела вместе, я не могла ее собрать, пока операция не будет завершена, иначе рак мог распространиться дальше, понимаешь? – Она издала истерический смешок. Слезы струились по ее лицу, стекали по подбородку и свисали каплями. – Почти закончив сборку, я жутко устала. По крайней мере, мне казалось, что это уже конец, что я завершила последние присоединения, но… Я чувствовала сильную усталость, потому что работала на износ, и просто не могла выполнить необходимые действия. Я закрыла глаза, всего на секунду. – Она умоляюще посмотрела на меня. – Всего на секунду. А когда открыла их, она уже была… – Табита показала на кровавые пятна. – Я пыталась ее вернуть, но у меня не получалось. Все разваливалось, и я не могла… – Она словно скульптор, стремившийся кусками глины вернуть форму вазе, лепила руками воздух. – Я не могла ничего сделать.

Я не стала обнимать рыдавшую сестру, уткнувшуюся лицом в ладони. Не стала в успокаивающем жесте класть руку на ее плечо. Вместо этого я смотрела на расползшиеся по ковру пятна, слушая плач по той, кто оставил их. Когда рыдания начали стихать – сколько прошло времени: двадцать, тридцать минут? – до меня дошло, что книги замолчали.

Она уснула. Всего лишь. Спасла свою девушку от рака, живьем сожравшего нашу мать, а в последние несколько секунд… просто уснула. Мне неизвестно, как обычно проходят магические операции, но если их принцип схож с немагическими, то рядом с врачом должна работать огромная команда специалистов, которые ассистируют ему, вовремя что-то подают и удаляют – одним словом, помогают. Следят за тем, чтобы хирург не переутомлялся и был внимателен.

А моя сестра не только совершила невозможное. Но и совершила это невозможное одна. И не могла ни с кем этим поделиться.

– Табита? Мне кажется, ты должна кому-нибудь рассказать об этом.

Она вскинула на меня глаза.

– То есть ты должна кому-нибудь рассказать, да?

Я покачала головой.

– Нет, я считаю, ты сама должна это сделать. Мне кажется… мне кажется, тебе следует это с кем-то обсудить. А еще – оставить работу в Осторне.

Табита дрожащей ладонью вытерла глаза.

– Я не понимаю, – проговорила она.

– В общем, – начала я, – вот что я хочу тебе сказать, Табита. То, что ты сделала с Кортни, очень напугало ее и, возможно, сильно травмировало. Она не станет никому говорить, что это была ты – во всяком случае, сейчас. Но чем дольше ты здесь остаешься, тем выше вероятность, что это все-таки произойдет. Тогда они так же, как и я, просто сложат два и два.

Сестра с хмурым видом уставилась на меня.

– Но ты же не собираешься никому говорить?

Я встала и отряхнулась. На одежде ничего не было, хотя почему-то казалось: что-то прилипло ко мне. Неизвестно, смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого ощущения.

– Не собираюсь, – подтвердила я.

– Но… почему? – Табита по-прежнему сидела на полу, глядя на меня снизу вверх. Я видела перед собой сестру и в то же время незнакомку.

Как же сильно мне хотелось, чтобы мы снова были вместе – сестры и подруги после стольких лет. Чтобы она во всех смыслах походила на меня. Чтобы она вновь стала моей. Я хотела, чтобы мы обе оказались в мире, где это возможно.

Но этому не бывать. Она больше не та девочка, что держала меня за руку в инкубаторе, ловила со мной лягушек, помогала мне втайне краситься маминой помадой в шалаше из простыней. Мне был незнаком этот человек. С этими мыслями пришло осознание: все, что я знала о ней – подаренные за прошедшую неделю улыбки и смех, намек на былые отношения, – туманом перекрыл тот факт, что я пыталась раскрыть преступление, которое совершила она.

Табита – просто моя сестра. И навсегда ею останется.

– Правосудие ничего не даст, – ответила я, и меня мгновенно окатило дождем усталости. – Но ты ужасно поступила с Кортни. Ты ведь это понимаешь? – Она сильно закусила губу, но глаз не отвела. – Твой поступок мог ранить ее даже больше, чем сейчас, и к тому же ты не защитила ее должным образом. Так что… послушай. – Я потерла глаза. Как я устала. – Найди какую-нибудь научно-исследовательскую лабораторию или что-то в этом роде. И работай там. Но здесь ты не можешь больше преподавать, ясно? Предлагаю сделку. Ты уходишь из Осторна – вообще уезжаешь к черту из страны. А я никому не говорю о том, что ты сделала. Только… только ты не сможешь вернуться.

Табита изучала меня осторожным взглядом.

– А что ты скажешь Торрес?

– Правду. Я скажу ей, что МСУ были правы. Теоретическая магия дала сбой. Сильвия влезла в черную коробку, в которой оказалась кобра. – Я не стала добавлять, что эту кобру звали Табитой Гэмбл. Вряд ли она правильно меня поймет.

Сестра встала с пола и потянулась ко мне, но я, отступив назад, увернулась от ее объятий. Она осталась неловко стоять с красным опухшим лицом, пока я всеми силами избегала ее взгляда. Затем шагнула в сторону, обходя ее, и ногой угодила прямо в одно из длинных ответвлений кровавого пятна.

– Прости меня, – сказала Табита. Я уже начала отвечать – хотела сказать: «Все нормально», хотя ничего нормального в этом не было, – но она не дала мне вставить слово. – Прости, что манипулировала тобой.