Магические числа - [2]

- Мелко. Вы ничего не должны делать. То есть совершенно. Измените вначале эти числа для себя. И уверуйте в это. А дальше все пойдет само собой. Первая брешь в привычном числопоклонстве должна быть ваша.

- Но как?

- А как Пифагор. Возьмите числа, которые еще не были задействованы ни в чьей символике. Например, двойка. Или семнадцать.

- И что?

- Плюйте не три, а семнадцать раз, но убежденно. Каждый раз.

- Да вы просто смеетесь!

- Нисколько! Если вам не нравится пример, выберите другой. Вы же математик, вам лучше знать.

- Я могу быть свободен?

- Вы всегда свободны, Магистр. Это ваше право.

Коротко взмахнув руками, Дод повернулся и вышел из кабинета. Напоследок кинул взгляд на застывшего у окна с недокуренной сигаретой Тимура Андреевича. Тот показался ему каким-то неживым, искусственным, настолько неподвижно сидел. Даже дым от сигареты окаменел в омертвелой комнате, словно во внезапно остановленной кинопленке. Свет от зеленого абажура падал на директорский лоб, подмешивая к нему зелени, постепенно растекающейся по всему лицу, и Дод вздрогнул, хотя аналитически понимал всю несуразность пришедшего предположения. Но перерыв в акте бытия длился недолго. Тимур Андреевич пошевелился, ожил, смахивая с лица разлитую освещением зелень, словно выйдя из пут вечности, в которой одновременно пребывал. Дым заструился, потек в верх комнаты, вся картинка которой вновь прониклась, наполнилась живым движением. Доду лишь показалось, что звуки слегка отстают от вызвавших их причин, словно преодолевают какое-то дополнительное внутреннее глубинное расстояние. Тимур Андреевич поднял на него черные блестящие глаза, и Дод поспешно ретировался в коридор.

Весь этот спектакль показался ему неуместным и грубым. Конечно, он чувствовал, что Тимур Андреевич давно не празднует его, но избавляться от него таким способом, поднимая на смех - зачем? Чем-то ему не по душе организованный им математический класс. С тех пор и начались подколы насчет магических чисел. Вначале Тимур Андреевич предложил внести дополнительный час по историческому экскурсу в мир чисел. Затем настаивал на включении в курс лекций о применении и смысле различных космических констант, участвующих в образовании Вселенной. Теперь предлагал изменить сами магические числа. Что это - намеренный прием выпроваживания из школы, просто издевательство или... Безусловно, и у Дода были ошибки в работе - с той же тройкой в диссертации. А может, - мелькнула жуткая мысль, - Тимур Андреевич принадлежит тайной ложе, поклоняющейся какому-нибудь числу, и хочет затащить в нее и Дода? Или ставит какой-то опыт? Мистика, чепуха. Он же знает, что единственный довод для Дода - это логика. И больше ничего. Никакой магии, никаких священных чисел не существует, как не существует ничего бездоказательного, априорного, трансцендентного. Даже иррационального. Все в конце концов можно объяснить. А что не объясняется, не выводится, противоречит самому себе - основано на ложных предпосылках и ложных фактах.

Да, мир пронизан числами. Но не числа - миром. И никакого магического кода проникновения в существо вещей, мира и духа не существует.

Чего же тогда хочет от него Тимур Андреевич, этот странный, периодами застывающий человек, словно одновременно живущий в двух ипостасях? Вот что важно узнать.

Дод зашел в свою комнату на третьем этаже, расположенную на месте бывшей уборной. После развода с женой он по разрешению директора жил в школе. На оставшемся от уборной вдоль стены возвышении располагалась его мебель, на стене напротив и в простенках шкафов в строго симметричном порядке висели картины - портреты великих людей, которым не нашлось пока места в классах. Тут были Пушкин молодой поры; Достоевский, запечатленный в азартном упоении игры; бранящий жену Толстой; высокомерно принимающий смерть в кубке Сократ; поглощенный вулканом Пифагор, так и не смогший скрыться от магии и мощи придуманных им священных чисел; Архимед в ванне; сумевший в знак протеста откусить себе язык и затем истолченный в ступе Зенон (на портрете как раз была изображена горстка его разбитой спрессованной плоти); Гоголь в период своего сумасшествия; Батюшков, Ницше, Дарвин и почему-то Шекспир, очень похожий на картине на женщину.

Дод устало опустился на диван и посмотрел на затянутого жерлом Пифагора. Возможно, с вулканом он хотел разыграть очередную мистификацию, для получения новых запретов, но переиграл. Угаданные или придуманные им числа сыграли с ним злую шутку: возле кратера остался один его башмак, найденный впоследствии тpемя местными жителями; случилось это четвертого числа лунного месяца на седьмом десятке его жизни. Его учение было тайным, и особая сила магических чисел таилась в том, что мир был в основном иррациональным. На картине Пифагор был изображен со спины, ноги его увязли в лаве. Возможно, он был уже мертв. Свет, исходящий из раскаленного жерла, освещал его неравномерно, ломано. Может быть, спектр его тоже состоял из особой последовательности чередующихся полос. Один, три, четыре, десять...

Господи, что за чушь лезет ему в голову? Кстати, он с женой развелся десятого марта. Ну и что? А есть ли вообще какая-нибудь закономерность в частоте возникающих плохих событий? Может быть, они тоже подчиняются закону Пи? Ладно, хватит. Надо поесть чего-нибудь и приготовиться к урокам. Вот, надо же, как раз завтра будет теорема Пифагора, которую тот не смог удержать в тайне. Под старость древний учитель почувствовал опасность чисел, но ученики предавали его, разглашая секреты фигур и закономерностей счета. Их убивали, исключали из сообщества, но зараза познания неотвратимо выползала в мир.