Густой лес. Солнечные лучи, пробирающиеся сквозь листву, ложатся на траву в виде маленьких расплывчатых пятен. Громко щебечут птицы. Я сижу на зеленом бугре и думаю о странной случайности, выпавшей из мою долю.
Всего лишь несколько минут назад я сделал замечательную ботаническую находку — открытие необыкновенное, идущее наперекор известным законам природы, причудливое и удивительное явление, которое должно поразить всех ботаников мира!
В руках у меня вещественное доказательство — маленькая веточка с широкими остроконечными листьями, очень похожими на кленовые. Но это не клен. И не какое-либо другое известное растение. Чтобы убедиться в этом, достаточно иметь самые элементарные познания в области ботаники. Скажите, где, в какой части света можно встретить дерево, у которого древесина была бы окрашена в ярко-фиолетовый цвет? Ведь, правда же, не существует таких растений!
А вот я, студент первого курса химического техникума, представьте себе открыл…
Может быть, вы подумаете, что эта ботаническая находка была мною сделана в какой-либо далекой глуши, в неисследованной части нашей необъятной страны? Нет! всего лишь в полутора километрах от территории большого целлюлозного завода, куда я только вчера приехал на практику.
Возможно, что для истории будут важны подробности этого замечательного события в ботанике? К сожалению, никаких ярких подробностей нет. Все дело в чистой случайности.
Шел по лесу. Остановился, машинально протянул руку и отломил маленькую ветку. (Скверная привычка, за которую меня часто ругали в детстве.) Вот с этого и началось. Сломал еще несколько ветвей — там также древесина фиолетовая! Срезал кору перочинным ножом — фиолетовая древесина! Так что же это за дерево?
Немного взволнованный я быстро зашагал домой.
* * *
Николай и Валя, товарищи-сокурсники, с которыми мы вместе приехали на практику, сразу заметили, что со мной творится что-то неладное.
— Что с тобой? — тревожно спросила Валя, когда я вошел в комнату.
Стараясь быть как можно более спокойным, я внимательно оглядел своих друзей.
Вот Николай, широкоплечий, приземистый вечно сосредоточенным и потому немного рассеянный, вот светловолосая Валя, шутница и хохотушка. Да подозревают ли они хоть в малейшей степени о моей необыкновенной находке?..
— Кажется, сделал открытие… — наконец проговорил я.
И,видя, что это сообщение нисколько не ошеломило товарищей, сухо добавил:
— В области ботаники.
— Какое? — еле сдерживая смех, спросила Валя.
«Буду я еще говорить серьезных вещах, когда они смеются», — подумал я, но не утерпел и выпалил:
— Мною обнаружено явление, еще не известное в науке. Я нашел растущее дерево, у которого внутренность, то есть древесина, фиолетового цвета. Как вам это нравится?
Вместо ожидаемых возгласов удивления послышался такой звонкий смех Вали, что, как мне показалось, слегка задребезжали оконные стекла.
— Это ты серьезно говоришь? — чуть улыбаясь спросил Николай.
Меня окончательно взбесили недоверие и шутки друзей.
— Вот смотрите… любуйтесь!.. — проговорил я, быстро вынимая из кармана смятую ветку. — Чего смеетесь?
Лицо у Вали, как это у нее часто бывает, мгновенно стало серьезным.
— Саша! Дорогой! — сказала она, поднимаясь со стула. — Разве мы смеемся над твоим открытием? Разве мы можем сомневаться и не верить тебе? Ну-ка, дай веточку… Ну да… так оно и есть! Все верно… Действительно, ты открыл никому не известное растение!
— Быть тебе почетным членом ботанического общества. — со вздохом произнес Николай, надламывая ветку и внимательно ее разглядывая.
— Ты не сердись на нас, — сказала Валя. — Видишь ли, в чем дело… Ведь мы вправе даже обидеться на тебя! Разве так приходят к друзьям с радостной вестью? Сделал открытие и сразу загордился!
— А химия куда интереснее, чем ботаника… — буркнул Николай, возвращая мою находку.
— Всему свое место: и химия нужна, и ботаника нужна, — вступилась за меня Валя.
— Химия лучше… — явно на что-то намекая, продолжал Николай. — Химическим путем все, между прочим, можно окрасить… в любой цвет.
— Только не живое, растущее дерево, — непоколебимо возразил я.
Николай собрался еще что-то возразить, но Валя энергично вмешалась и прекратила наш спор.
Да, признаться, мне и некогда было спорить. Оставалось всего два дня до начала практики. За это время я должен как следует оформить свое сообщение. Надо сфотографировать дерево, описать прилегающую местность, подготовить листья, ветки и кусочки древесины для отправки в соответствующее научное учреждение.
* * *
На следующий же день я убедился, что вокруг «фиолетового» дерева творятся непонятные и очень странные вещи.
— Как же ты назовешь свое растение? — интересовалась Валя, когда мы, вооруженные фотоаппаратом, ножницами и запасом бумаги, приближались к лесу.
— Ученые что-нибудь придумают, — ответил я.
— Уж не латинским названием, конечно. А обязательно в честь твоего имени!
Тут только я сообразил, что фамилия моя в этом отношении оставляет желать много лучшего. Меня зовут Александр Ермолаевич Пугов, и следовательно, только что открытое на земной поверхности новое растение должно называться не иначе, как «пуговка» или «пуговинка».
