Мадам Мидас - [79]

Мадам Мидас нравилось его слушать. А принимая во внимание то, какие пустозвоны ее окружали и как хорошо миссис Вилльерс понимала, что за ней ухаживают только ради ее богатства, неудивительно, что ее развлекало, когда все маленькие слабости гостей обнажал и классифицировал такой мастер сатиры, как Ванделуп. Так они сидели и наблюдали за комедией и за актерами, которые, сами того не сознавая, играли свои роли. Воздух был полон тяжелыми чувственными благовониями, огни ослепляли; отсутствовала лишь та резкая холодная атмосфера, которую Мэллок[55] называет «озоном респектабельности».

Ванделуп преуспел в своей небольшой авантюре на фондовом рынке золотых рудников. Как и предсказывал мистер Барраклаф – который, между прочим, был очень и очень удивлен внезапным требованием Полглэйза продать акции и напрасно пытался выяснить у этой скрытной личности, что же тот задумал, – акции «Сорочьей Жилы» быстро поднялись. Была опубликована телеграмма управляющего, который утверждал, что они напали на богатое месторождение. В Мельбурне продемонстрировали образцы очень богатой породы, и доверчивая публика внезапно очнулась и осознала, что золотой прилив течет мимо ее дверей. Все ринулись на фондовый рынок, и спустя две недели акции «Сорочьей Жилы» поднялись с четырех шиллингов до нескольких фунтов. Гастон собирался продать свои акции по одному фунту, но, увидев, как быстро они поднимаются в цене, и услышав, что все только и говорят об этой жиле, которая должна была стать вторым «Длинным Тоннелем», повременил до тех пор, пока цена не достигла четырех фунтов. А потом, полностью довольный прибылью, француз продал все сразу и положил в карман почти десять тысяч фунтов. Теперь он был обеспечен до конца своих дней!

Акции поднялись еще выше, до четырех фунтов десяти шиллингов, потом быстро упали до трех, когда пошли слухи, что «карман» золота уже исчерпан.

Потом была найдена еще одна богатая россыпь, и акции рванули вверх до пяти фунтов, а после упали до двух, что постепенно стало их обычной ценой.

Этот Барраклаф и его друг неплохо преуспели, судя по тому, что первый предпринял поездку в Европу, а второй купил овцеводческую ферму и стал овцеводом. Однако они так и не узнали, как умно мистер Ванделуп сумел извлечь выгоду из их беседы. Не узнали они и о том, что теперь, заработав порядочную сумму, сей юный джентльмен решил держаться подальше от золотодобычи и, в отличие от многих других, сдержал свое слово.

Теперь, разбогатев, Ванделуп почти решился уехать в Америку, поскольку там имелось широкое поле деятельности для человека с его блестящими дарованиями, но появление Мадам Мидас в Мельбурне заставило его передумать. Муж миссис Вилльерс был, без сомнения, мертв, и Гастон решил начать оказывать его вдове знаки внимания, как только та обустроится. Без сомнения, она примет его ухаживания: самоуверенный молодой человек ни на миг не задумывался о неудаче.

А пока он отослал одежду Китти вслед за нею, когда девушка уехала в турне вместе с семейством Вопплс. Бедняжка, приняв это за признак ожившей привязанности, написала Ванделупу очень печальную маленькую записку, которую тот швырнул в огонь.

Гастон присмотрел и в конечном итоге снял очень красивые комнаты на Кларендон-стрит в Восточном Мельбурне, богато их обставил, вложил деньги в надежные ценные бумаги и приготовился наслаждаться жизнью.

Тем временем Китти стала любимицей семьи Вопплс, и они всячески носились с нею. Конечно, она не лезла со своим уставом в чужой монастырь и отправилась играть на подмостках под именем мисс Кэтлин Вопплс – ее наградили семейной фамилией, следуя театральным традициям. Семья теперь совершала турне по маленьким городкам Виктории, где была хорошо известна, судя по приему, который получал каждый из ее членов, появляясь на сцене.

Обычно мистер Теодор Вопплс посылал вперед своего агента, чтобы снять театр – или чаще зал, – оповестить город о прибытии труппы с помощью афиш и напечатать в местных газетах небольшие сенсационные заметки. Потом, когда семья прибывала на место, мистер Вопплс, который был истинным и высокообразованным джентльменом, посещал виднейших людей города и производил на них такое впечатление, что неизменно заручался их покровительством как личность, способная обеспечить первоклассные увеселения.

В запасе у мистера Вопплса имелся также ряд искусных маленьких планов, которые он называл «трюками». Самым успешным из них была лекция на тему «Религиозное учение Шекспира», которую он неизменно произносил воскресным днем в театре любого города, куда ему доводилось попасть. А если требовалось, он мог занять и кафедру проповедника и произнести превосходную проповедь, что случалось не так уж редко.

Такими способами мистер Вопплс поддерживал репутацию семьи, и высшие классы всех городов неизменно одобряли его представления – ну, а низшие классы в любом случае рвались в театр.

Теодор Вопплс так же искусно умел составлять программы выступлений, как и стимулировать публику к посещению театра, и гибкость семьи была воистину удивительна. Сегодня они играли комедию-фарс, завтра – «Гамлета», усеченного до четырех актов мистером Вопплсом; на следующий вечер на сцене царствовал бурлеск, а когда занавес поднимался в четвертый вечер, мистер Вопплс и его знаменитые артисты показывали мелодраму: они швыряли друг друга с мостов и изо всех сил умирали с голоду в лохмотьях, среди метели из кусочков бумаги.