Мадам Мидас - [104]

Все улики против мисс Марчёрст чисто косвенные, потому что если она и совершила преступление, то ни один человек не видел, как она это сделала. Но предположение, что она проделала это, чтобы избавиться от успешной соперницы, подтверждены очень сильными аргументами, и улики решительно говорят против нее. Таким образом, жюри присяжных будет выносить свой вердикт в соответствии с фактами, имеющимися в их распоряжении.

Присяжные удалились, и в зале суда поднялся невообразимый шум. Все были совершенно уверены, что Китти виновна, но публика была сильно настроена и против Ванделупа, в какой-то мере послужившего причиной преступления, хотя и косвенной причиной.

Однако этот молодой джентльмен со своей обычной предусмотрительностью покинул здание суда и отправился прямиком домой, поскольку не имел ни малейшего желания оказаться перед толпой мрачно взирающих на него людей – а может, и не просто взирающих.

Мадам Мидас со спокойным лицом мраморного сфинкса тихо сидела в ожидании возвращения жюри. Втайне она страдала, но ни малейших следов страдания не отражалось на ее безмятежном лице. Она никогда не верила в добродетельность человеческой натуры, а теперь девушка, которую она спасла от сравнительной бедности и ввела в богатую жизнь, хотела ее убить. Мистер Ванделуп, которым она восхищалась и которому доверяла – в каком черном позоре он оказался замешан! Он торжественно поклялся, что не причинял вреда Китти, однако был тем самым человеком, который погубил ее.

Мадам Мидас чувствовала, что случилось самое худшее: Ванделуп оказался лжецом, Китти – убийцей, ее муж исчез, а Селина мертва. Весь мир лежал вокруг нее в руинах, и она осталась одна среди этих руин со своим огромным богатством, как золотая статуя в заброшенном храме. Сжав руки, с ноющим сердцем, но бесстрастным лицом, она сидела в ожидании конца.

Присяжные вернулись примерно через полчаса, и наступила мертвая тишина, когда старшина присяжных встал, чтобы огласить вердикт.

«Присяжные признали следующее: покойная, Селина Джейн Спроттс, умерла двадцать первого ноября в результате действия яда, а именно – кониина, со злым умыслом примененным Кэтрин Марчёрст. Присяжные клятвенно заверяют, что упомянутая Кэтрин Марчёрст злонамеренно, умышленно и преступно совершила убийство упомянутой покойной».

В тот же вечер Китти была арестована и помещена в мельбурнскую тюрьму, чтобы ожидать суда по обвинению в умышленном убийстве.

Глава 15 Кисмет [72]

Из двух зол всегда лучше выбирать меньшее, и, поскольку мистеру Ванделупу пришлось выбирать между потерей популярности и потерей свободы, он выбрал потерю первой. В конце концов, уверял он себя, Австралия – лишь малая часть мира, а в Америке никто ничего не узнает о его маленькой эскападе – связи с Китти.

Гастон понимал, что находится во власти Голлипека. Если б Ванделуп не согласился на требование этого джентльмена выступить свидетелем, на француза донесли бы властям как о беглом заключенном из Новой Каледонии и отослали бы обратно в тюрьму. Конечно, его свидетельские показания невольно нанесли ущерб и ему самому, принимая во внимание, как скверно он обошелся с Китти, но пройти через это испытание означало сохранить свободу, и Гастон через него прошел.

Результат оказался таким, какой он и предвидел. Мужчины, как правило, не очень щепетильны и снисходительно смотрят на недостатки друг друга, особенно если дело касается женщин, но Ванделуп зашел слишком далеко, и «Клуб холостяков» единодушно признал его образ действий «чертовски сомнительным». Месье Ванделупу было послано письмо с требованием вычеркнуть свое имя из всех списков членов клуба. Он немедленно подчинился и написал вежливый ответ секретарю, заставивший щеки этого джентльмена покраснеть от неловкости из-за жгучих ремарок относительно его собственной морали и морали его товарищей по клубу. Секретарь показал письмо нескольким членам клуба, но, поскольку все они имели свои маленькие грешки, джентльмены решили не обращать внимания на эти выпады и оставили месье Ванделупа в покое.

Случилось и еще кое-что – общество подвергло его остракизму. Стол француза, прежде заваленный приглашениями, вскоре полностью опустел. Конечно, Гастон знал, что мог бы заставить Меддлчипа его признать, но решил этого не делать, поскольку теперь все его помыслы были устремлены к Америке. Располагая солидной суммой денег, Ванделуп считал, что под новым именем и обличьем он будет процветать и благоденствовать в Штатах.

Поэтому Гастон сидел дома, не желая смотреть в каменные лица отвергнувших его друзей, и ожидал суда над Китти Марчёрст. После суда он собирался немедленно отбыть в Сидней, а оттуда ближайшим пароходом уехать в Сан-Франциско. Ванделуп не возражал против ожидания и развлекался тем, что читал, курил и играл на пианино, совершенно независимый от светского общества Мельбурна.

Его беспокоили только два обстоятельства: во-первых, Пьер Лемар как будто предвидел скорый отъезд Ванделупа и преследовал его день и ночь, как неупокоенный дух. Всякий раз, выглядывая в окно, француз видел наблюдающего за домом немого, а если Гастон отправлялся на прогулку, Пьер угрюмо тащился за ним, как и в прежние времена. Ванделуп мог бы позвать на помощь полисмена и избавиться от докучливого бродяги, но он боялся оскорбить Пьера. Вдруг тот почувствует искушение поведать обо всем, что знает? Результат был бы крайне неприятным. Поэтому Гастон терпеливо сносил хмурый шпионаж, который установил за ним немой, и утешался мыслью о том, что вскоре будет на пути в Америку, и тогда ему станет плевать, расскажет Пьер все, что знает, или промолчит.